Утро выдалось тёплым и пасмурным. Ночью прошёл дождь, но небо по–прежнему хмурилось. Ярко блестел лужами промокший асфальт.
Вера спешила к красивому зданию, которое увидела издалека, от метро. Приветливо распахнув двери, оно радостно манило огнями. По фасаду сверкали буквы — Дом моды.
Впереди нее по переходу, сутулясь, шла хрупкая женщина. В руке она несла большую сумку с продуктами и катила перед собой детскую коляску. Внезапно коляска подпрыгнула: колесо стукнулось о неровную поверхность дороги и забуксовало. Раздался детский всхлип. Женщина остановилась. Толкать не доставало сил. Коляска не слушалась — намертво стояла на проезжей части. Движение людей на переходе закупорилось.
Пульсирующий сигнал светофора предупреждал, что скоро поедут машины. Сзади, нервничая, на мамочку с ребенком напирали разгорячённые пешеходы.
Вера кинулась ей помочь. Сильными руками схватила, приподняла коляску и потащила ее с дороги.
Из–под брезентового навеса высунулся карапуз. Пухлыми ручонками он держался за бутылочку, сладко причмокивал.
— Спасибо большое! Вы так добры, — тщедушная мамочка перевела дух. — Васенька такой тяжёлый! — Она поправила сыну шапочку.
«Да она совсем ребёнок! — подумала Вера, рассматривая женщину. — Как Юленька!»
— Сколько вам лет? — не удержалась от вопроса.
— Скоро двадцать один… через месяц, — смутилась незнакомка и зачем–то полезла в сумочку.
— И уже Васенька?
Мамочка ещё больше застеснялась.
— А как же институт?
— На заочный перевелась, — сказала тихо.
— Муж–то есть?
— А как же! — вдруг возмутилась. — Мы с ним со школы! Задачки решали, конспектировали, к экзаменам готовились…
«Дорешались!», — подумала Вера и осуждающе покачала головой.
— У нас любовь… — оправдывалась мама–подросток. — И Юра… он в физтехе учится… Наш папа такой способный… Вечерами работает. — Она забрала бутылочку у задремавшего ребёнка.
— А в армию не загремит ваш папочка? — строго спросила Вера.
— Нет, отсрочка… Военная кафедра…
— А потом?
— Потом и дочку родим! — Женщина–ребёнок засмеялась.
— И замечательно! — Вера заторопилась. — И сынок у вас — богатырь!
— В папу…
Вера направилась к цветочному киоску. Долго выбирала букет: розы или лилии? Белые или розовые? Может, нежно–кремовые? Вера знала, что Юленька любит розы. Но ей самой больше нравились лилии. Цветы неброские, но элегантные. И запах у них тихий, нежный! Она с наслаждением вдохнула едва уловимый аромат. Розы — те не пахнут, лишь позволяют на себя любоваться… И потом… Эдуард тоже придёт с цветами — она уверена! И это точно будут розы. Юля со свиданий всегда возвращается с розами — корзины, охапки роз! У Юльки комната — словно оранжерея.
Пожалуй, следует купить лилии — для разнообразия.
— Вон те, белые! — Она приняла решение.
— Упаковку какую? Праздничную? Простую? Лентами украшать? — по–деловому спросила продавщица. Привыкшая к цветам, как к колбасе, она не допускала излишней лирики.
— Нет, нет! Заверните только в прозрачную бумагу: чтобы не помять.
Вере не нравилось, когда на букеты навешивались ленточки и бантики. Она любила цветы в их первозданном виде — без упаковки.
— Ах, красота! — восхищённо приняла она от продавщицы белоснежные веточки, прижала к груди и вышла из магазина, осторожно ступая по ступенькам.
На тротуаре сидела нищенка и на коленях у нее лежала икона.
Вера привычно хотела пройти мимо: сколько раз за утро ей встретились просящие подаяние — и в метро, и на улице. Застёгивая сумочку, она замешкалась. Подняла голову и увидела заискивающий взгляд женщины, готовой рассыпаться в благодарности. Она снова полезла в сумку — стало неловко обмануть ожидания. Мелких денег в кошельке не оказалось — только что расплатилась в киоске.
Для Юленьки! Пусть у дочки все состоится! Вера протянула нищенке пятьсот рублей.
Увидев большую купюру, та на мгновенье застыла. Схватила бумажку, спрятала под одежду. Стала пугливо озираться по сторонам. И лишь потом благодарно закивала, зашептала: «Господь не оставит… здоровья… вашей семье… детям…»
Да, Вере только это и надо: чтобы Юленька — её дочка — была счастлива.
У сверкающего здания, к которому спешила Вера, выстроился длинный ряд блестящих машин. Из них выходила нарядная публика. В воздухе пахло праздником.
Увидев знакомый джип, Вера обрадовалась: Эдуард уже здесь! Ощутив прилив счастья, поторопилась войти.
В фойе висело огромное зеркало. Вера придирчиво осмотрелась и взбила прическу. Расправила на груди бант. Закрыла ладонями круглые щеки. Повернулась в профиль — увидела себя в отражении, расстроилась: прежде красивая пышная грудь висела на животе вторым ярусом. Набрав воздух, Вера втянула живот. Отметила, что от попытки его спрятать видимых изменений в облике не произошло. Для всего живота места внутри не хватило. Вера печально вздохнула и этим движением выразила тоску о былой молодости и грации. «Возраст… Обмен веществ…» — подумала, подкрашивая губы.
— Какой возраст, мама! — сказала недавно Юля. — Ты бы по вечерам не крючком вязала. — Скажи, вот кому нужны твои кружевные салфетки? Для кого ты сейчас это вяжешь? — Дочка подхватила невесомую вязь. Посмотрела сквозь ажурный узор на свет, изучая рисунок. — Тете Надюше? Светочке? Твои подружки и так в скатёрках, как в паутине. Ты бы лучше по парку прошлась — калории сожгла. Или на аэробику. И прекращай на машине ездить!
