Мистификации Софи Зильбер - [23]

Погруженная в размышления, она шагала вперед, и ноги ее сами выбрали ту дорогу, что частью шла по берегу озера, а не ту, что круто поднималась к вершине. Опомнилась она, когда была уже возле ущелья. Остановившись на минуту, она перегнулась через перила моста и стала пытливо всматриваться в поток. Вдруг она почувствовала в левой ноге легкое щекотанье и так испугалась, что чуть было не выронила сумку с Максом-Фердинандом. Сразу вслед за тем раздался серебристый смех, казалось, он звучал из-под моста, и, нагнувшись чуть ниже, Амариллис Лугоцвет заметила русалочку из домочадцев фон Вассерталя — местного водяного. Она подавила испуг и досаду на неуместную шутку и, в буквальном смысле слова ухватилась за подвернувшийся случай, за волосы вытащила русалочку из-под перил.

— Тебе должно быть, больше делать нечего, как только пугать почтенных людей, — добродушно-ворчливо сказала она русалочке, с которой текла вода, и посадила ее перед собой на перила. Русалочка, толком еще не зная, на кого напала, скривила рот в плаксивой гримасе, но гримасу тотчас сменила улыбка, как только взошедшая луна осветила лицо Амариллис, — оно казалось вполне приветливым.

— Но ты можешь загладить свою вину, — продолжала Амариллис Лугоцвет, — я хотела бы, чтоб ты попросила господина фон Вассерталя меня принять. Когда — это, разумеется, зависит от него, но пусть он не слишком долго спит, дело не терпит отлагательства, хотя и требует размышления.

— Конечно, с удовольствием, — пискнула русалочка и хотела уже скользнуть с перил обратно в воду, но Амариллис Лугоцвет протянула руку и успела в последнюю минуту схватиться за тонкую ткань из водорослей, из которой было сделано ее платье.

— А ты разве знаешь, кто я? — спросила она. — Кого же должен принять господин фон Вассерталь?

Русалочка выпучила на нее круглые лягушачьи глава — большим умом они не светились. Амариллис Лугоцвет тихонько вздохнула, — у нее зародилось опасение, что русалочка вообще не способна запомнить ее имя, поэтому она сказала просто:

— Я фея Нарциссов, повтори-ка!

— Я фея Нарциссов, — прошептала русалочка, опустив голову, и Амариллис Лугоцвет вздохнула во второй раз.

— Послушай, — медленно проговорила она, чеканя слова. — Не ты фея Нарциссов, а я. Ты передашь господину фон Вассерталю, чтобы он оказал такую любезность и принял у себя фею Нарциссов, поняла?

— Поняла, — ответила русалочка и на сей раз действительно юркнула в воду. Уплывая прочь с легким плеском, она еще несколько раз повторила: «фея Нарциссов».

Амариллис Лугоцвет с улыбкой покачала головой и вздохнула в третий раз, именно в эту минуту она почувствовала, что сумка вдруг намокла. Несмотря на такой грех, она с любовью прижала Макса-Фердинанда к себе и поспешила домой.

Уже наступила ночь, и Амариллис Лугоцвет скорее летела над землей, чем ступала по ней, поднимаясь на седловину между горами. Когда она подходила к своему дому, то заметила, что по нарциссовому лугу скользят какие-то странные блики света, — это ее насторожило. Добравшись до дома, она выпустила из сумки барахтавшегося Макса-Фердинанда, дала ему попить теплого молочка, а потом понюхать слабый раствор амариллия, после чего он, зевая, позволил уложить себя в корзинку и тотчас заснул. Амариллис Лугоцвет погасила свечи и бесшумно прокралась из дома на край луга поглядеть, что там творится. Она спряталась за пышным кустом бузины, на таком месте, откуда ей виден был весь луг. Ее предположение оказалось верным. Эльфы явились опять и теперь плясали на лугу под звуки чарующей, хотя и немного однотонной мелодии, обаянию которой она и сама противостояла с трудом. Да и весь облик эльфов, легко порхавших над землей, показался ей таким прелестным, что сердце ее готово было размякнуть, и она едва не забыла, в каком преступлении они повинны. Вскорости два человечка, одетые во все зеленое, подошли вплотную к бузинному кусту и, беседуя, стали прогуливаться перед ним туда-сюда, не замечая Амариллис Лугоцвет.

— Какие странные цветы, — сказал один из них, пригубив от капли росы, которую держал в листке, свернутом в виде рюмочки. — Наверно, у них есть покровитель.

— И поэтому они закрываются перед нами? — спросил второй, тот, кто без конца наматывал себе на палец волоконце стебля и сматывая обратно, должно быть, у него была такая привычка.

— Здесь нет других эльфов, кроме нас. А кому же еще могут принадлежать цветы, как не эльфам?

Услышав эти слова, Амариллис Лугоцвет презрительно опустила уголки рта и тихонько покачала головой.

— За этим кроются злые чары, — продолжал второй, — и, кажется, против них мы бессильны.

— Говоря откровенно, — заговорил опять первый, тот, что пил росу из рюмочки, — для меня они становятся непереносимы. Их одуряющий запах на другой день неизменно вызывает головную боль. Если бы королеву не обуревало во что бы то ни стало найти противочары… лично я отплыл бы с нашим флотом на большое озеро.

— Только бы нам получить на это разрешение, — с надеждой произнес второй. — Да что там разрешение, надо бы взять и попробовать. Говорят, здешний водяной — мечтатель и неженка. Он устраивает себе всякие увеселения, ничуть не думая о нас. А кто, кроме него, может нам запретить?