Мистер Томпкинс внутри самого себя - [38]
— Верочка, мальчики! — позвала Мод из кухни. — Бифштекс готов, пожалуйте к столу!
И они направились к столу.
Что у гена на уме
Однажды Мод, составив внушительный список всего необходимого, отправилась за покупками. Мистер Томпкинс решил воспользоваться удобным случаем уютно устроиться в своем кресле и полистать книгу о структуре клетки и наследственности, которую он взял в местной библиотеке. Хотя изложение изобиловало специальными терминами, а некоторые места оказались совсем непонятными, мистер Томпкинс все же почувствовал, что узнал кое-что новое.
Выяснилось, что сердце клетки или лучше сказать ее мозг находится в центральном теле, известном под названием ядра. Именно ядро выступает в роли генерального штаба, решающего, станет или не станет колония клеток лягушкой или человеком, а в последнем случае будет ли человек высоким или маленького роста, темноволосым или блондином, гением или тупицей. Информация обо всех этих особенностях хранится внутри ядра в длинных нитеобразных телах, известных под названием хромосомы. Такое название было выбрано просто потому, что эти тела легко окрашивались («хрома» по-гречески означает «цвет») некоторыми органическими красителями, используемыми при работе с микроскопическими препаратами. Хромосомы можно сравнить с ящиками, в которых хранятся карточки с данными о тех или иных особенностях организма, каждая карточка представляет собой отдельный ген, ответственный за некоторую особенность организма. У человека в каждой клетке хранятся 46 таких ящичков с карточками, 23 от отца и 23 от матери. Так как информация, инструкции или команды, поступающие от отцовского и материнского наборов хромосом, не всегда совпадает, а в некоторых случаях даже может оказаться противоречивой, достигаемый результат обычно оказывается своего рода компромиссом. Например, мул по размерам тела ближе к лошади, а по величине ушей (не говоря уже об упрямстве мулов) — ближе к ослу.
Все эти сведения были весьма интересными, но не слишком убедительны, и, отложив книгу в сторону, мистер Томпкинс взял со стола бокал виски с содовой. Отхлебнув напитка, он от нечего делать лениво уставился на литографию с картины Уистлера1, которая висела на противоположной стене. Может быть, напиток, который мистер Томпкинс смешал себе оказался чуть более крепким, чем следовало, но так или иначе милая старушка на картине раздвоилась, одна фигурка сместилась слегка вверх и влево. Мистер Томпкинс протер глаза, отхлебнул из бокала еще один основательный глоток и взглянул на литографию снова. На этот раз старушек оказалось трое, нет, пятеро милых матушек, тихо сидевших, сложив руки на коленях. Сказать по правде, старушек было великое множество, они образовали сплошную ленту, которая колыхалась и завивалась в кольца перед глазами мистера Томпкинса.
Их было трое, нет, пятеро, милых старушек ...
Вглядевшись повнимательнее, мистер Томпкинс заметил, что ни одна из фигур не была точной копией другой. Казалось, каждая из старушек подчеркивала лишь одну из характерных черт той милой старушки, которая была изображена на картине Уистлера, а теперь начала напоминать мистеру Томпкинсу его собственную матушку, скончавшуюся несколько лет назад.
————————————
1Джеймс Макнил Уистлер A834-1903) — американский живописец-импрессионист. — Прим. перев.
— Матушка! — воскликнул мистер Томпкинс, не веря своим глазам.
— Как ты, сынок? — ответили в унисон все старушки. И только тут до мистера Томпкинса стало доходить, что в силу какой-то странной игры воображения, вызванной книгой, которую он читал, его умонастроением и отчасти слабым вмешательством черной магии он видит перед собой не что иное, как одну из тех хромосом, которую он, унаследовал от своей доброй старой матушки. Старушки-двойники, должно быть, были генами — теми самыми карточками-носителями наследственной информации, о которых он читал в книге.
— Матушка, — спросил мистер Томпкинс, несколько запинаясь, но тут же поправился, — простите, матушки, ведь вы моя материнская хромосома, я не ошибся?
К его удивлению, все старушки, кроме ближайшей к нему повели себя так, словно и не слыхивали слова «хромосома». И только ближайшая к нему старушка повернула голову и сказала с легкой улыбкой:
— Что верно, сынок, то верно. Ты видишь перед собой не что иное, как одну из 23 хромосом — носительниц наследственной информации, доставшейся тебе от твоей матери, а я твой гносеоген, ген познания 1.
Другие твои материнские гены заботятся о твоих различных физических и духовных особенностях, а я несу ответственность только за твой интерес к научным проблемам.
— А от отца я не унаследовал гносеоген? — спросил мистер Томпкинс, вспомнив, что в книге говорилось о полном наборе генов, состоящем наполовину из материнских и наполовину из отцовских генов.
— Унаследовал, конечно, унаследовал, только в этом отношении толку от отцовского набора мало. Твой отец был прекрасным человеком, и я его очень любила, но он был типичным бизнесменом и не читал ничего, кроме бюллетеней о котировках на фондовой бирже. Ты можешь увидеть его, если заглянешь в отцовскую хромосому. Она идет параллельно с моей по другую сторону от нее.
