Мистер Критик - [26]

Но не ври себе, Вероника, — тебе действительно льстит думать, что в Нептуне ты на стороне добра. Только ты и твой отец. Но сложно поддерживать эту благородную идею, принимая деньги от людей, кто явно живут в серой зоне.

Она глубоко вздохнула. Потом она увидела, как Глейдис Корриган исчезает из вида в одном из рукавов трансепта.

Если она собирается что-то предпринять, то надо делать это сейчас.

ГЛАВА 13

Лестница в трансепте привела Веронику в подземную комнату. Это было большое помещение с линолеумом на полу и флуоресцентным освещением, больше похожее на кафе в школе, чем на подвал готического собора. Через дверь в конце комнаты виднелась кухня. Несколько людей сидели за длинными раскладными столами, они говорили и смеялись. Дети бегали по помещению, играя в игру с правилами, известными только им.

Из кухни вышла Глейдис Корриган, в руках у нее был серебряный поднос с печеньем. Она поставила его на небольшой стол рядом с двумя большими графинами с кофе и деловито поправляла пакетики с сахаром, когда рядом с ней остановилась Вероника.

— Здравствуйте, мисс Корриган. Не знаю, помните ли вы меня, но меня зовут Вероника. Мы встречались в отеле пару дней назад.

Женщина быстро заморгала, потом сняла очки и протерла их краем блузки.

— Вероника. Да, простите, вы меня напугали. Здравствуйте.

— Все нормально. Простите что так подкралась, — она улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более приветливо. — Я подумала, может вы сможете мне помочь.

Глейдис помедлила, ее лоб прорезали сложные линии. Она осмотрела комнату.

— В чем дело, дорогая? Если это что-то связанное с работой, я не могу…

— Я пытаюсь найти кого-то… кого угодно… кто бы поговорил со мной о Мигеле Рамирезе. Вы упоминали, что знаете его через церковь. Как хорошо вы его знали?

Глейдис задумчиво сжала губы.

— Ну, иногда мы разговаривали после службы. Когда пару лет назад умер мой муж, он иногда заходил чтобы помочь покосить мою лужайку. Было очень мило с его стороны. Я была слишком… знаете, слишком разбита, чтобы этим заниматься, — она покачала головой. — Но я почти ничего не знаю о его личной жизни, если вы об этом.

— А тут есть кто-то, кто может знать больше?

Глейдис выпрямилась, опустив одну руку на бедро.

— Мисс Марс, эти люди пришли в церковь. Вы не можете просто спросить…

— Вы очень убеждены, что Мигель невиновен, — прервала Вероника. — Если это правда, разве вы не хотите очистить его имя?

Какое-то время Глейдис молчала. За столами вокруг них люди разговаривали, не обращая внимания на напряженную атмосферу у стола с закусками. Маленький ребенок протиснулся между ними, схватил печенье, и снова убежал к друзьям.

Она посмотрела на Веронику странно, испытующе.

— Его уже выслали из страны. Это неважно.

Вероника глубоко вздохнула, разочарованная.

— Это важно. Я пытаюсь сэкономить организации, в которой вы работаете, миллионы долларов. Я также могу восстановить репутацию кого-то, кого вы считаете милым молодым человеком, которого несправедливо обвинили в том чего он не совершал.

Глаза женщины опустились на грязный пол. Вероника полагала, что детали преступления, скорее всего, были известны всем кто работал в отеле.

— Я не хочу никого беспокоить или навлекать на кого-то проблемы, — продолжила Вероника. — Но пока я не найду способ или найти его или оправдать, дело развалиться.

Глейдис подняла взгляд, ее губы были крепко сжаты, но подрагивали. Она глубоко вздохнула. Потом она подняла руку, подзывая кого-то через комнату.

— Бьянка, дорогая. Можешь подойти на секунду?

Вероника наблюдала как молодая женщина в желтом сарафане повернулась к ним от стола, за которым сидела. Ее черные волосы были коротко пострижены и она нервно поправляла их за уши пока подходила.

— Что такое, Глейдис? — она скрестила руки на груди в жесте, который казался более самозащитой, нежели чем-то враждебным.

— Что ж… если у тебя есть пара минут… — Глейдис грустно улыбнулась. — Эта молодая женщина хочет задать пару вопросов о твоем муже.

* * *

Вероника и Бьянка сидели на дубовой скамейке в парке Основателя, напротив собора. Эвкалипты и пальмы росли на аккуратно подстриженной лужайке. Мощеные тропы пролегали через зелень, по ним люди совершали утреннюю пробежку или шли пешеходы. Их скамейка стояла лицом к игровой площадке, где Гейб, четырехгодовалый сын Бьянки и Мигеля, громко смеялся, когда бежал за другим мальчиком.

Бьянка зло утерла слезу.

— Не могу поверить, что не знала.

Это взаимно, сестра. Вероника готовилась опрашивать прихожан о Мигеле, но узнав, что у него была жена — жена, которая не знала, что его обвиняли в каком-то преступлении, не говоря уже об изнасиловании и избиении — это ее пошатнуло.

— Это странно. Если местные правоохранительные органы проводили какую-то проверку личности Мигеля, они бы нашли вас и Гейба, — сказала Вероника, наклоняясь вперед, поставив локти на колени.

Бьянка фыркнула.

— Не обязательно. Мигель Рамирез не его настоящее имя. И мы не были… мы не были легально женаты, — ее голос затих в смущении. — Мы всегда хотели. Но он не хотел, чтобы у меня возникли какие-то проблемы, если его поймают. Никто в церкви не знал правду, мы всем сказали, что поженились в Сан-Диего.