Мистер Критик - [24]

Вот поэтому ты и не можешь вернуться в кровать, помнишь? Тебе надо работать. И если ты не поторопишься, ты опоздаешь в церковь.

Глейдис Корриган сказала, что они с Мигелем Рамирезом ходили в церковь святой Марии. Это было авантюрой. Она ожидала той же реакции, что и в прачечной. Но если ей повезет, другие прихожане могут его вспомнить. Если ей очень повезет, они не откажутся поговорить.

Она сходила в душ, заколола волосы и надела розовую юбку в цветочек и белую приталенную блузу. Потом она открыла дверь спальной и вышла.

Из гостиной доносился женский голос с акцентом. Она остановился в дверях и нахмурилась.

— Моташарефон бемарефатек, — голос замолк. — Приятно познакомиться мужчине. Моташарефатун бемарефатек, — последовала еще одна пауза. — Приятно познакомиться женщине.

Вероника выглянула в гостиную. Логан сидел за столом, рядом с ним на тарелке лежал надкусанный бублик. Он смотрел в ноутбук. На экране темноволосая женщина говорила медленно и четко, когда под ней появлялись арабские буквы.

— Сабах аль хаир. Доброе утро. Масаа аль хаир. Добрый вечер.

— Сабах аль хаир, — повторила Вероника.

— Сабах ан нур, — сказал Логан, робко улыбаясь и закрывая ноутбук. Он уже был одет в джинсы и футболку с надписью «Собственность ВМФ США». — Разве ты не прекрасна этим утром?

— Ради Иисуса приходится, — сказала она, наклоняясь чтобы поцеловать его в щеку. — Еще даже нет восьми утра. Ты уже встал, сходил за бубликами и учишь иностранный язык, пока всходит солнце? Кто ты и где мой парень?

— Я практикуюсь перед тем, когда ты наконец добьешься своего по поводу того щенка, — сказал он. — Мы оба знаем, кто будет вставать с кровати и выводить его погулять, — он прошел на кухню и взял мешочек из хлебницы. — У меня есть с черникой, с кунжутом и простые. Выбирай.

Вероника поерзала на месте и заговорила с еврейским акцентом.

— Три года я жила в Нью-Йорке… Три! Я знаю толк в бубликах, бабулечка. А теперь ты хочешь, чтобы я ела этот американский мусор?

— Тогда с кунжутом, с дополнительным сыром, — он взял нож для хлеба и разрезал бублик, потом вставил его в тостер.

Она села на стул, на котором он сидел до этого, открыв его компьютер. Урок автоматически остановился в середине предложения, когда он закрыл крышку.

— Зачем тебе арабский? Тебя же не завербовали на Ближнем Востоке и ты мне забыл об этом сказать? Какие-то поношенные ковры, которые мне не стоит отдавать на благотворительность?

Логан прищурился.

— Я не питаю никаких чувств, которые должны беспокоить тебя или мою Родину, к которой я все также совершенно лоялен. Но по велению Аллаха, Великий Сатана Хулу Плюс скоро заплатит за блокировку пятого сезона «Спецагента Арчера» в Ираке.

Логан улыбнулся и пожал плечами.

— Просто развлекаюсь. Мой командир сказал, что мне стоит подумать о том, чтобы его поизучать. Может оказаться полезным, знаешь?

Она нахмурилась, когда он поставил перед ней чашку с кофе.

— Это забавно. Не думала, что они говорят на арабском в Сан-Диего.

— Ты не часто заказываешь шаверму, да? Мне нужен лаваш хрустящий, но влажный внутри, мясо тонко порезанное, никаких баклажанов. Много соуса и свежие дольки лимона на одной стороне, — он пожал плечами. — Тяжеловато все это объяснить без слов.

Она не ответила. Назначение Логана на берегу должно было продлиться еще год, и она надеялась, что его флотилия вернется из Персидского залива к тому времени. Если он пытался учить арабский, это значило, что он планировал, или ожидал, остаться в зоне военных действий.

И что огорчало ее еще больше, чем новость сама по себе, так это элемент сюрприза. Возможность, что она не так поняла его намерения. Что у них всегда могут быть совершенно разные взгляды на будущее.

Она открыла рот, чтобы поспорить, а потом закрыла. Она правда хочет начать ссору в мирное утро воскресенья? Или она просто хочет откусить кусок от бублика, который правда так же хорош, как и в Нью-Йорке, который ей дал ее парень. Насладиться его видом, подтянутым и спортивным, в солнечном свете?

— Спасибо — сказала она, отпивая кофе.

Он улыбнулся.

— Аль афв.

* * *

Церковь была внушительным романским собором в Старом Городе, рядом с парком Основателя. Вероника как раз приехала, когда часы громко пробили девять утра. Она присоединилась к толпе, идущей к двойным дверям, и постаралась смешаться.

Ее глазам понадобилось время, чтобы приспособиться к католическому мраку. Круги красного, синего и зеленого отражались на впалом нефе от массивных окон. Высокие органные трубы торчали за алтарем, задрапированным белой тканью. Она заметила, что большинство людей перед ней опускают пальцы в чашу со святой водой в форме ракушки, но она решила пропустить этот конкретный обряд. Если я загорюсь, это точно разрушит мое прикрытие.

Она села на одну из скамеек сзади и посмотрела на толпящихся прихожан. Молодые семьи загоняли детей и успокаивали нервных младенцев. Три очень старых женщины, двое с тростями, нетвердо шли к передней части церкви, кланяясь алтарю, прежде чем сесть. Мужчина в свитере с ромбами громко рассмеялся, потом его жена его успокоила.

Она немного оторопела, когда увидела Лиама Фицпатрика, который явно был не в своей тарелке в рубашке и галстуке. Теперь его лицо было в рытвинах и шрамах, время и криминальная жизнь взяли свое. Он как обычно был окружен кузенами и братьями. Вероника узнала Дэнни Бойда, грубого кузена Лиама и Киэрэн Фицпатрик, которая была на третьем курсе, когда Вероника училась на первом в «Нептун Хай». Боевые Фицпатрики были наиболее известной криминальной семьей в Нептуне, хотя их влияние таяло. Они казались почти тихими сейчас, по сравнению с дикостью, которая творилась в 145 километрах к югу, в Тихуане. Согласно Киту, Лиаму удалось не сесть в тюрьму за последние десять лет только потому, что он сдавал волкам все больше и больше своих пешек. Его даже байкеры больше не боялись.