Мистер Кон исследует "русский дух" - [26]
Приведенных фактов вполне достаточно для одного неопровержимого вывода. В среде настоящих русских революционеров складывались не традиции нечаевщины, как уверяют разного рода клеветники, а традиции борьбы с ней, традиции разоблачения нечаевщины. Даже деятели мелкобуржуазного народнического движения 70—80-х годов в России единодушно осуждали нечаевщину. Тем более чуждым и враждебным этому явлению было пролетарское движение как на Западе, так и позднее в России.
Нечаев появился за границей в тот момент, когда развертывалась острая борьба между марксизмом и анархизмом, между Интернационалом и бакунистским Альянсом. Особенность момента была такова, что, с одной стороны, впервые была установлена через русскую секцию Интернационала связь международного рабочего движения с революционной русской эмиграцией в Европе; с другой стороны, в лице бакунизма и нечаевщины был заключен союз между западной и русской разновидностями анархизма с целью завоевания руководства международным революционным движением, подчинения его "скрытой диктатуре нескольких авантюристов"[98]. Пытаясь воспользоваться авторитетом Интернационала, анархисты постоянно злоупотребляли его именем, умышленно создавали путаницу между своей и его программой, между Международным Товариществом Рабочих и бакунистским Альянсом Социалистической демократии. Именно это позволяло зарубежной и русской реакции дискредитировать Интернационал, сваливать на него ответственность за авантюристические действия, а то и просто за уголовные преступления анархистов во всех странах Европы.
Уже в своем письме от 12 марта 1870 г. Комитет русской секции I Интернационала, обращаясь к Марксу с просьбой быть представителем этой секции в Генсовете Интернационала, подчеркивал, что русские интернационалисты не имеют "…абсолютно ничего общего с г. Бакуниным и его немногочисленными сторонниками… Настоятельно необходимо разоблачить лицемерие этих ложных друзей политического и социального равенства, мечтающих на самом деле только о личной диктатуре…"[99]
В августе 1870 г. Бакунин и его приспешники были исключены из Центральной Женевской секции I Интернационала. В сентябре 1871 г. на Лондонской конференции Интернационала в повестке дня особо стоял вопрос о нечаевщине. В решении Генсовета Международного Товарищества Рабочих от 25 октября 1871 г. говорилось:
"…Нечаев никогда не был ни членом, ни представителем Международного Товарищества Рабочих… его утверждение (ставшее известным благодаря политическому процессу в Санкт-Петербурге), будто он основал секцию Интернационала в Брюсселе и получал от брюссельской секции поручение в Женеву, является ложью… упомянутый Нечаев узурпировал имя Международного Товарищества Рабочих и использовал его в своих целях, обманывая народ в России и создавая там жертвы"[100].
В 1873 г. вышла работа Маркса и Энгельса "Альянс Социалистической Демократии и Международное Товарищество Рабочих", разоблачавшая международные происки анархистов. В ней была дана всесторонняя характеристика нечаевщины, разоблачено ее контрреволюционное содержание, вскрыта ее классовая суть. "Перед нами общество, — писали Маркс и Энгельс, — которое под видом самого крайнего анархизма направляет свои удары не против существующих правительств, а против революционеров, не приемлющих ни его догмы, ни его руководства… Для достижения своих целей оно не отступает ни перед какими средствами, ни перед каким вероломством; ложь, клевета, запугивание, нападение из-за угла — все это свойственно ему в равной мере. Наконец, в России оно полностью подменяет собой Интернационал и, прикрываясь его именем, совершает уголовные преступления, мошенничества, убийство, ответственность за которые правительственная и буржуазная пресса возлагает на наше Товарищество"[101].
Во всех выступлениях Маркса и Энгельса против нечаевщины выделяются два основных момента: указания на ее вредность, опасность для дела революции и коммунизма и в то же время на ее нелепость, ничтожество, смехотворность. Нечаевщина неразоблаченная, действующая в потемках, из-за угла, — опасна и страшна; нечаевщина разоблаченная, отданная на суд общественности, — омерзительна и жалка. "Тьмы, побольше тьмы" — вот лозунг нечаевщины, условие существования авантюризма, прикрывающегося маской революционности. "Света, побольше света" — вот лозунг пролетариата в борьбе с нечаевщиной, условие существования и развития демократии пролетарской. "Против всех этих интриг, — писали Маркс и Энгельс, — есть только одно средство, обладающее, однако, сокрушительной силой, это — полнейшая гласность. Разоблачить эти интриги во всей их совокупности — значит лишить их всякой силы"[102].
Обнажив гнилую сердцевину нечаевщины, Маркс и Энгельс разбили софизмы бакунистских вождей Альянса, советовавших революционерам быть иезуитами "только не с целью порабощения, а освобождения народного".
Иезуитизм, выступающий от имени революции, — это не заблуждение людей, применяющих негодные средства для достижения благих целей. Это одновременно извращение и средств и целей революционной борьбы, это органическое единство ложных методов и ложных принципов, ибо любые верные принципы, защищаемые методами насилия и лжи, не могут не превратиться в свою противоположность. "Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма!" — писали Маркс и Энгельс о "Главных основах будущего общественного строя" — программной статье Нечаева, в которой тот, ссылаясь на "Коммунистический Манифест", рисовал "коммунизм", основанный на принципе "производить для общества как можно более и потреблять как можно меньше", обязательном труде под угрозой смерти и регламентации "Комитетом" всех личных отношений вплоть до воспитания детей
