Миссия «Звезда Хазарии», или Око Кагана - [15]

Люди в смирении лежали у ног Фархада, воздавая ему хвалу вслух, а что творилось у них на душе, о том наместник только мог догадываться. Он не очень мучил себя этим вопросом, для него, как человека власти, важнее всего была лицевая сторона медали. Погруженный в свои мысли, он думал о том, как бы завладеть золотом хазар и ничего не дать взамен. Фархад ни, словом не обмолвился за всю дорогу с Темиш-пашой. Витая в заоблачных далях своей давней голубой мечты, Фархад Абу-Салим видел себя со стороны не наместником провинции, входящей в состав Ирана, а грозным шахом, который своим именем единовластно правит Абескунской низменностью.

В мечтах и мыслях путь подошел к концу и на окраине базара на небольшом пяточке между синагогой и лавкой торговца пряностями Гасана, Фархад Абу-Салим приказал рабам остановить носилки. Выйдя наружу под полуденный зной из-под тени балдахина, скрывавшего их от лучей нещадно палящего летнего солнца, Фархад и Темиш-паша окинули взглядом пространство. Вокруг не было ни души, если не считать хозяина лавки, который, увидев наместника, упал на колени и низко склонил голову в знак почтения, читая молитву и восхваляя величие и могущество Фархада.

– Встань! – Властно приказал Темиш-паша.

Тот встал с колен, продолжая испуганно причитать почести, желая многих лет жизни и процветания роду великого наместника.

– Ты смеешься надо мною, сын паршивой вислоухой собаки, разве ты не знаешь, что у меня нет наследника по мужской линии?

Фархад Абу-Салим выхватил плеть из рук глашатая и в гневе несколько раз ударил Гасана. Тот снова упал на землю, закрутился под ударами и отчаянно начал оправдываться, выводя тем самым наместника из себя. Удары посыпались один за другим, от боли, Гасан, свернулся в клубок, пытаясь как-то прикрыть лицо.

– Фархад, ты привлекаешь внимание людей, у нас с тобой совсем другая цель, излишнее людское любопытство не на руку нам.

Темиш-паша перехватил, занесенную для очередного удара, руку наместника. Фархад с ненавистью посмотрел на Темиша, однако его разум внял словам, он остановился и бросил плеть на землю. Вокруг все было тихо, если не считать причитаний несчастного Гасана. Люди занимались своими делами и делали вид, будто не замечали необузданного гнева наместника.

– Вставай, пес поганый! Не проходил ли здесь купец Аарон со своими друзьями? Отвечай?

Вытирая кровь с разбитого лица, Гасан отрицательно замотал головой.

– Странно, что ты их не видел, может они в синагоге? Темиш, возьми людей и посмотри там.

Темиш бросился выполнять приказ наместника. Стража забарабанила в ворота, и после того, как они открылись, ворвалась внутрь. Перевернув все, вверх дном, они не нашли никого, кроме старого раввина, который на все вопросы задаваемые Темишем отвечал:

– Не знаю, не видел, не слышал!

Осмотр синагоги не дал результата. Темиш вернулся к наместнику с пустыми руками.

– Ну что же, похоже, над нами пошутили проклятые иудеи, – задумчиво произнес Фархад Абу-Салим.- Ты, Темиш, возьми несколько стражников и отправляйся к дому Аарона, схвати его и волоки этого шутника в Анжи-крепость, я буду тебя ожидать там.

Темиш кивнул головой, подал сигнал четверым стражникам следовать за ним и уже был готов выполнять поручение наместника, но цокот копыт, который послышался из-за поворота узкой соседней улочки, остановил его прыть. Через мгновение, из-за угла, взору всех присутствующих, предстал старый хромой ишак, через шею которого были переброшены два небольших, но тяжелых кожаных мешка. Осел тяжело шел в их сторону, припадая на правую заднюю ногу, он протяжно издавал: "Ио, Ио, Ио…", понукаемый мальчишкой погонщиком. Следом за ишаком шел иудейский мудрец, опирающийся на дорожный посох, и гордый хазарский тархан.

Глупое животное, завидев на дороге сборище людей, упрямо остановилось, село на пятую точку, поджав под себя хромую ногу, и издало протяжный противный крик. Мальчишка, пытаясь поднять его, стал бить ишака хворостиной по облезлым бокам, но вовремя подоспевший Завулон остановил его:

– Не тронь животное Иаков, разве ты не видишь, что глупая скотина, во всем подражая нам людям, приветствует, таким образом, будущего великого хана, а ты пытаешься ей помешать. Доброму иудею всегда подобает выказывать смирение перед своим господином. Старый ишак мудрее тебя, мальчик, так склони же голову побыстрее, чтобы не вызвать гнева наместника Абескунской низменности, а то он, чего доброго, посчитает тебя глупее старого облезлого осла.

Иаков, послушав совета мудреца, в почтении упал на землю рядом с ишаком, а Завулон и Изобар, низко поклонились Фархаду, оставаясь при этом на ногах.

– У тебя слишком длинный язык, мудрец, но я милостиво прощаю твои колкие речи, – грозно молвил недовольный Фархад, – давай вернемся к теме того разговора, из-за которого мы тут все собрались. Привез ли ты обещанное золото?

– Конечно! Разве твои глаза не видят его, о великий хан, поперек спины этого славного животного висит груз, который только и ждет момента, чтобы поскорее перекочевать в закрома твоей необъятной казны. Однако хотелось бы сначала получить твой кинжал с "Оком кагана" и тогда, наша сделка состоится.