Миссия «Звезда Хазарии», или Око Кагана - [17]

У входа, башня Альгамбра, имела большую подковообразную арку, которая находилась внутри неправильного четырехугольника, выложенного из камней, над сводчатой перемычкой которой, внимательный глаз мог разглядеть вырезанную в каменном углублении руку. Одни считали, что эта рука отводила дурной глаз от правителей города, другие считали ее символом Корана, так как пять пальцев представляли собой пять основных заповедей ислама: Единство Бога, молитву, пост в священный месяц, благотворительность и паломничество в Мекку.

Фархад Абу-Салим, вернулся в Анжи-крепость в подавленном и поганом настроении. Злость и негодование кипели в его душе.

– Как это так, эти иудеи провели меня вокруг пальца и посмеялись над моим величием. Ну, ничего, это им с рук так просто не сойдет. Мой палач уж постарается на славу и выбьет из них сведения, где они припрятали золото. Он из них всю душу вытрясет, не было такого случая, чтобы кто нибудь не заговорил, – про себя размышлял он.

Жаждая мести, Фархад велел рабам нести носилки не как обычно во дворец, а к арке башни Альгамбра. Едва ступив на землю, не обращая внимания на приветствие стражи, он направился наверх, в святая святых, в мрачную комнату, расположенную под самым куполом башни, где он, как и его предшественники на протяжении нескольких веков, творил правосудие над своим народом.

Смотровая башня Альгамбра, имела одну большую просторную комнату с четырьмя большими восьмиугольными окнами, выходящими на четыре стороны света. Наверх башни, и в правду, вела узкая темная лестница, освещенная красным светом горящих факелов, по которой, сейчас поднимался Фархад. Проделав весь путь без остановки, на одном дыхании, он добрался до входной двери в зал правосудия, вход в который находился между северным и восточным окном. Тяжело дыша, Фархад Абу-Салим, толкнул рукой дверь и вошел внутрь.

Посреди комнаты стоял большой овальный стол, заваленный свитками, наполовину исписанными текстами на персидском языке. Под пергаментными свитками можно было обнаружить несколько книг в кожаных переплетах. Тут и там, на столе, валялись различные вещицы и никому не нужные мелочи. Перед столом стоял массивный стул, больше похожий на деревянный трон. Если бы в эту залу башни Альгамбра, попал бы посторонний, ничего не знающий человек, то он бы, наверняка подумал, что место за столом на стуле-троне, должен занимать какой-то восточный чародей, но не никак не наместник провинции Иранского падишаха.

Фархад Абу-Салим тяжело опустился на стул и положил руки на поверхность стола. В комнате было прохладно. Мрачные, толстые стены старой башни никогда не прогревались до нужной температуры даже летом, а темные окна, закрытые мутной слюдой, не пропускали достаточно света.

– Эй, кто там есть в низу? – громко прокричал Фархад.

На лестнице послышался тихий шорох шагов и через пару минут в залу вошел векиль Абдурахман.

– Мой господин, – молвил он, – как только я узнал, что вы прибыли в крепость и сразу направились сюда, я сразу поспешил к вашей милости. Не угодно ли вам чего-нибудь?

– Угодно! Вели принести и растопить жаровню с углями, а то здесь что-то прохладно после дневного городского зноя. Да вот еще что, как только вернется Темиш-паша, пусть сразу идет сюда.

– Будет исполнено, мой господин, – векиль поспешно удалился, оставляя Фархада наедине со своими мыслями.

– А, что, если золота вообще не существует? Вдруг это все выдумки иудеев, для того, чтобы завладеть "Оком кагана". Тогда получается какая-то ерунда. Они не настолько глупы и прекрасно понимают, что без золота я не отдал бы им "Ока кагана". По всему выходит, что выкуп где-то рядом. Раз золото в городе, то я обязательно его найду!

Его размышления, на эту тему, были прерваны появлением рабов, которые несли за собой жаровню с горящими углями. Следом за ними, вновь, появился векиль.

– Темиш-паша сейчас поднимется к вам, мой господин, он пошел переодеться. Желаете еще чего-нибудь? – угодливо спросил Абдурахман.

– Позови моего палача, Мамеда, и вели страже привести сюда этих двоих иудеев, которых доставили в башню незадолго до моего приезда.

– Будет исполнено!

Векиль снова удалился. Спускаясь по лестнице, хитрый Абдурахман, думал о том же, о чем и его хозяин. А именно, он тоже хотел завладеть тайной золота хазар и перехитрить и опередить при этом Фархада. Достигнув подножья башни и войдя в караульное помещение, он властно отдал распоряжение:

– Эй, вы, быстро ведите только что прибывших узников наверх к повелителю, он ждет, и пошлите за палачом, сердцем чувствую, что господин задаст сейчас хорошую трепку поганым иудеям.

Фархад Абу-Салим, сидел за столом, просматривал пергаментные свитки и как бы невзначай пытался сосредоточиться, читая доносы. Однако слова текстов не лезли в голову. С досады, Фархад бросил очередной свиток на стол. В этот момент, он боялся признаться самому себе, что сейчас готов поверить во что угодно. Еще неделю назад он жил своей обычной жизнью, не помышляя ни о чем, но теперь, все вдруг резко переменилось, и думать и жить как прежде, стало невмоготу. С тех пор, как иудеи посеяли семена сомнения в его душе, наместник потерял покой. В голове сидела только одна мысль, страшная мысль, дикая мысль, державная мысль! От этой мысли, Фархаду, хотелось беззвучно кричать: