Миссия «Звезда Хазарии», или Око Кагана - [13]

– И сколько вы готовы заплатить?

– Для начала мы готовы безвозмездно передать вам три тысячи золотых драхм чеканки Сасанидского царя Перза, а вы отдадите нам кинжал с камнем в залог. Потом мы и дальше готовы ссужать вас золотом под гарантии возврата и с определенным торговым процентом по мере необходимости.

– Ваше предложение заманчиво, я хотел бы поразмыслить над этим. Если я соглашусь, как скоро вы дадите деньги?

– Все будет зависеть от вашего мудрого решения. Как только мы получим кинжал с камнем, первые три тысячи золотых драхм тут же будут ваши.

– Значит золото в Семендере? – обрадовано произнес наместник, выдавая тем самым свою заинтересованность.

– Я этого не говорил, но вы его получите, это уж наша забота.

– Хорошо. Я согласен, когда произведем обмен?

– Если вы согласны, светлейший шах, то мы сможем произвести наш обмен завтра в полдень на городском рынке у ворот синагоги, но вы должны дать клятву, что сдержите свое слово?

– Да как ты смеешь, поганый иудей, требовать клятвы от самого поборника справедливости, – Темиш-паша гневно выступил вперед.

– Успокойся Темиш, ты слышал, наш друг назвал меня шахом, а такой титул стоит многого. Я дам вам такую клятву. Пусть Всевышний услышит мои слова, то, что мы сделаем завтра, я делаю без заднего умысла! Теперь твоя душа спокойна мудрец?

Завулон молча, кивнул головой и низко поклонился наместнику.

– Ну, что, я думаю на сегодня довольно. Идите с миром, а завтра мы вновь встретимся.

Иудеи низко поклонились, прижимая руки к сердцу, и попятились к дверям. Векиль Абдурахман едва успел убрать свой нос и отойти на безопасное расстояние, как двери отворились и из зала вышли трое хазаретян. Абдурахман угодливо подошел к ним и проводил до крепостных ворот. По дороге он всячески заискивал перед ними, но слова не сказал о грозящей опасности. Юная красавица Айгыз, поняв, что отцу сейчас не до ее замужества, успокоилась и тайком покинула террасу, направляясь на женскую половину дворца.

******

Утро следующего дня началось для Завулона как обычно с Шахарита. В доме купца Аарона, в предрассветный час, гости, хозяин и домочадцы, собрались на молитвенную службу. Изобар, как старший по возрасту, выступил в роли шалиах цуббар (посланника общины) и начал произносить текст молитвы вслух. Следом за ним, все собравшиеся трепетно повторяли слова. У благочестивых иудеев существовал обычай, по которому требовалось начинать Шахарит еще до восхода солнца, чтобы произнесение Шма приходилось на момент зари. Так случилось и на этот раз. Это был хорошее знамение и Изобар перешел к чтению молитвы Амида. После окончания богослужения все собрались за большим столом на послемолитвенный завтрак. Аппетит к Завулону почему-то никак не приходил. Горячее блюдо с рисом, изюмом и мелко нарезанной бараниной, которое стояло перед ним, так и осталось нетронутым. Все мысли Завулона были направлены на то, как бы побыстрее завладеть "Оком кагана". Завтрак подошел к завершению. До назначенного срока обмена еще оставалась уйма времени, которое в ожидании тянулось медленно.

Завулон встал из-за стола и решил немного побродить по городу. Дом Аарона располагался в самом центре старого квартала на набережной у порта Семендера. Завулон вышел на узкую улочку и побрел вниз в сторону моря, внимательно рассматривая достопримечательности. Легкий южный ветерок плавно тянул с побережья, делая атмосферу прогулки иудейского мудреца, погруженного в свои думы, особенно приятной.

– Поразительно, как в этом восточном средневековом городе причудливо слились арабские, персидские, иудейские и христианские традиции, – думал Завулон. – А этот старый порт, где еще можно полюбоваться духом старины, эти пришвартованные к причалам суденышки, которые за много веков не изменили ни вида и облика, ни такелажа и торговых путей.

Завулон повернулся спиной к морю и посмотрел на Семендер. Анжи-крепость, как свидетельство былой славы Хазарского Каганата, величественно возвышалась над городом. Летние утро, которое обещало перерасти в прекрасный день, навивало на Завулона романтические воспоминания о прошлом. Постепенно иудейский мудрец успокоился. Все сомнения о предстоящей сделке рассеялись, они как бы ушли в сторону. Его душа наполнилась удивительной одухотворенностью. Бесцельно бродя по узким улочкам, рассматривая ажурные минареты мечетей, синагоги и христианские храмы, он сам не заметил, как оказался в центре Семендера на городском базаре.

Слово "базар" имеет в нашем понимании негативную коннотацию. Но мало кто знает, что это слово наделено семантикой второго смысла: беспорядка и хаоса, хотя в смысловом отношении слово "базар" – это место торговли, которое не терпит вмешательства со стороны властей, так как живет по своим внутренним законам, не писанным, но все же существующим. В то время, на востоке, говорили: "Базар не песня, не купишь, так послушаешь" и этим было сказано все. В Семендере, не имея денег, можно было, гуляя по базару наесться до отвалу и перепробовать все. Восточный базар – это визитная карточка в ряду национальных образов мира Востока, которая раскрывается во всей своей оригинальности. Для чужеземца, которым, по сути, и являлся Завулон, это было ни с чем несравнимое зрелище по обилию рас, одежд и нравов. Базар древнего Семендера, это пестрое смешение иудеев, персов, половцев-кипчаков, гордых язычников горцев, христиан и заезжих купцов из Средней Азии и Востока. Помимо торговых процессов на базаре узнавали новости, заключались сделки, распространялись сплетни, выслушивались и сочинялись невиданные истории, живущие впоследствии по законам фольклорной действительности, на базаре отдыхали в чайхане, ели и вкушали дурман. А еще на базаре встречали тех, кого искали.