Миссия «Один» - [61]

— Лезь во вторую машину и лупи от заднего борта из «шпандау»!

Он лихорадочно искал глазами профессора и Анну.

— В машины! В машины! — закричал он, увидев, что они бегут, пригибаясь, к первому грузовику. — Поведете второй грузовик! — крикнул он Нильсену.

Таннер схватил Анну за руку, затолкал ее в кабину первого грузовика и торопливо запрыгнул следом. Было темно, где и что располагается у «опеля», он не знал.

— Как эта дрянь включается? — бормотал Таннер.

Шеванне уже уселся рядом с Анной.

— Заводите, сержант! — завопил он. — Merde![18] Вытаскивайте нас отсюда!

Немцы выбегали из домов, в темноте трещали выстрелы. Из кузова грузовика отстреливались солдаты Таннера.

— Я не могу его завести! — крикнул он Нильсену. — Здесь нет ключа!

— Гнездо над кнопкой зажигания — суньте в него проволоку или отвертку!

Пока Таннер рылся в провиантской сумке, отыскивая футляр с инструментами, грузовик обстреливали. Он нашел, что искал, — пять разного размера долот. Первое оказалось слишком толстым. Но второе долото вошло в отверстие. Загорелась красная лампочка, высветив слово «ANLASSAR» и кнопку — по-видимому, зажигания. Таннер нажал на кнопку, и двигатель закашлял, оживая. Стукнув по долоту снизу вверх, чтобы оно не вывалилось, Таннер крикнул Нильсену:

— Скажите Эрвуду, пусть ударит по остальным машинам.

Лобовое стекло пробила пуля. Анна вскрикнула, Таннер передернул рычаг коробки передач, снял машину с ручного тормоза, и «опель» рванулся вперед.

— Профессор? — крикнул он. — Вы здесь?

— Да! — донеслось из кузова. — Поезжайте!

Шеванне стрелял в окно из пистолета. Машину осыпал град пуль. Таннер включил фары — света они давали не много, но достаточно. Его люди все еще вели из кузова огонь. Таннер слышал короткие, трескучие очереди «шпандау». Впереди второй мост. Этот взорвать не успеем. Он переключил передачу, повернул, прогрохотал по мосту и направил грузовик налево, к дороге, идущей по долине на север.

— Не сбавляйте хода, Таннер, быстрее! — кричал Шеванне и, схватив «маузер» Таннера, выпустил из него пять пуль подряд.

Сменив передачу, Таннер нажал на педаль акселератора, — грузовик уже вылетал из города. Он краем глаза заметил, как Шеванне перезаряжает «маузер», готовясь открыть огонь, и вдруг до него дошло, что именно делает лейтенант.

— Не стреляйте, сэр! — крикнул он.

Но поздно — грянул выстрел, дуло винтовки дернулось вверх, и Шеванне завопил, а голову и плечи его отбросило назад.

— Анна, взгляните, сильно он ранен? Остановиться здесь я не могу! — крикнул Таннер.

Город уже остался позади, звуки стрельбы стихали.

Шеванне стонал.

— Положите голову мне на колени, — сказала ему Анна. — И постарайтесь повыше поднять ноги.

Француз, наполовину лежавший на сиденье, послушно проделал все это.

— У него очень сильное кровотечение, — сказала Анна. — Ему нужна перевязка, и как можно скорее.

Таннер начал стягивать с себя немецкую гимнастерку.

— Вот, — сказал он, — возьмите. Я остановлюсь, как только смогу.

Затем он крикнул назад:

— Как вы там, сзади?

— Тинкер ранен, сержант! — услышал он крик Макаллистера. — Но, по-моему, не серьезно.

— Еще как серьезно! — завопил Белл. — Рука вся горит!

Развилку дороги Таннер едва не прозевал.

— Куда теперь? — спросил он, остановив грузовик.

— Я не могу дотянуться до карты, — ответила Анна.

— Подождите, — сказал Таннер. Он выпрыгнул из кабины и подбежал ко второму грузовику.

— Что случилось? — спросил Нильсен.

— Мы не знаем, куда ехать. У вас есть карта?

— Минутку, сержант.

— Кого-нибудь зацепило?

— Вашего младшего капрала, Эрвуда. Пуля в голову, убит.

— Черт, — сказал Таннер. — Он был хорошим солдатом.

— А у вас, сержант?

— Лейтенант ранен в лицо. Вскоре ему понадобится перевязка и серьезная помощь. Ну и Белл, но это не серьезно.

Нильсен взглянул на карту.

— Поворачивайте направо. Впереди небольшой подъем, однако через тридцать километров мы доберемся до главной дороги, и она приведет нас к Ондалснесу.

— Хорошо бы попасть на нее, когда только начнет рассветать, — сказал Таннер.

Он задержался, чтобы взять перевязочные материалы, затем торопливо вернулся к своей машине. Отдав бинты Анне, включил двигатель и направил машину вперед.

Целлнер увидел взрыв раньше, чем услышал его: ярко-оранжевая вспышка осветила небо на востоке. Миг спустя донесся и звук. На Целлнера накатила волна тошноты. Фон Понцетс, не произнеся ни слова, послал в Винстра запрос. И еще четверть часа спустя они узнали всю правду: около пятнадцати человек проникли в город и угнали два грузовика. Мост взорван. На Целлнера навалилось отчаяние. Это Таннер, понял он.

Первое мая 1940 года, среда. Заря занялась справа от них, потом над горами взошло, сияя в безоблачном небе, солнце.

— Проклятье, — сказал Таннер. — Нам бы дождик да низкую облачность.

Стремительность, с которой отступала зима, поражала его.

— Куда подевалась ваша весна? — спросил он у Анны.

Она рассмеялась:

— Весны у нас не бывает. Только зима и лето. И сейчас уже лето.

Таннер опустил взгляд на голову Шеванне, обернутую окровавленными бинтами и полосками ткани, оторванными от немецкой гимнастерки.

— Вот же болван, — сказал он.

— Что с ним случилось, Джек? — спросила Анна. — Ружье оказалось неисправным?