Миссия иезуитов в Китае - [46]

5. Адам Шалль и другие

Несмотря на падение династии Мин и воцарение в Пекине династии Цин, иезуиты продолжали служить во дворце, теперь уже новым императорам. Многие священники в провинциях погибли в процессе волнений, связанных с завоеванием маньчжурами Юга. Иезуиты в Пекине, предводительствуемые Адамом Шаллем, напоминали современных дипломатов в государстве, переживающем переворот. Однако в XVII столетии они даже не могли проконсультироваться со своим «правительством» — Папой, потому что письма доходили в Европу, как минимум, за год, если доходили вообще. Поэтому иезуитам пришлось признать маньчжур de facto. Сделать это было непросто, потому что защиты, помимо того, что они могли сказать о себе, у них не было никакой. Некоторые склонились перед маньчжурами и стали служить новой власти, другие же последовали за Минами в изгнание в провинцию Гуанси, где находился брат покойного императора принц Гуй с двумя вдовствующими императрицами, своей женой и сыном-наследником.

Этому лишенному власти двору служили некоторые иезуиты, например немец Андрэ Ксавьер Коффлер (Andrew Xavier Koffler). Он заслужил свою славу тем, что единственный из всех придворных иезуитов смог обратить в христианство императрицу, двух вдовствующих императриц, а также наследника. К тому времени, однако, когда его задача была выполнена, королевская семья уже ничем не правила. Окрестив одну из вдовствующих императриц Еленой, Коффлер упросил ее обратиться за поддержкой к Папе. И зимой 1650 г. она послала письмо, оригинал которого хранится в Ватикане[113]. Сопровождаемые Коффлером царственные китайские беженцы перемещались из города в город. Будучи изгнаны из Кантона, когда он был захвачен, они ненадолго вернулись туда в 1648 г., когда город был возвращен Минам с помощью португальского оружия китайским генералом-христианином. Однако в 1651 г. Кантон был окончательно взят маньчжурами, и последний минский император бежал в Юннань, а позже — в Бирму. Но даже в этих экстремальных обстоятельствах он не поддался пропаганде Коффлера и не перешел в христианство. Обращение женщин значило достаточно мало, потому что христианство было чем-то типа моды в высших кругах Пекина в течение долгих лет. Оно снискало к себе гораздо большее уважение, чем буддизм, из-за того, что его священники были лучше образованы и культурны.

Пекинские же иезуиты тем временем стояли перед задачей вхождения в фавор к новым правителям, продолжая исполнять то, что казалось им их истинным предназначением в Китае — представлять западную науку и культуру, не смешивая их с религией. Придворные игры, в которых они были вынуждены принимать участие, могли бы показаться не соответствующими их способностям, но лишь подобным способом иезуиты могли поддержать свою позицию.

Адам Шалль, которого последний минский император убедил основать производство для литья пушек португальского образца, был в двусмысленном положении в отношении новой династии. Однако ему каким-то образом удалось сохранить свой дом, книги и астрономические инструменты нетронутыми даже в той неразберихе, которая царила в столице. Достаточно мужественным поступком было составление им доклада юному императору Шуньчжи, где он указывал, что работой его жизни как иезуитского астронома была реформа запутанного китайского календаря, без помощи которого даже маньчжуры не смогут регулировать дела сельскохозяйственного Китая, и более того, указав в нем, что в случае его изгнания и лишения дома и книг, будет нарушено распространение истинной религии[114]. Маньчжуры просмотрели второй пункт и сконцентрировались на первом. Шалль был под защитой, ему даже был предоставлен указ, вывешенный на двери дома. Он продолжил работу над реформой календаря.

Шуньчжи было шесть лет, когда маньчжуры взяли Пекин. До 1650 г., когда Шуньчжи исполнилось 12 лет, регентствовал дядя императора.

17 июля 1656 г., через несколько месяцев после того, как Байков приехал в Пекин, компания солидных голландских купцов была препровождена в город и доставлена в тот же самый Чжукэсы, из которого Риччи так предусмотрительно смог исчезнуть многие годы назад. Посланные голландским губернатором Батавии купцы, подобно Пиресу, пережили обычную многомесячную задержку в Кантоне, пока администрация не решила, что делать с первым «посольством» от народа, который совершенно справедливо заслужил все те уничижительные прозвища, которыми награждали его представителей на юге китайцы. Предводительствуемое двумя купцами — Петером де Гойером (Peter de Goyer) и Якобом де Кейзером (Jacob de Keyzer) — посольство состояло из купцов, их прислуги, хирурга, двух переводчиков, трубача и барабанщика. Последние двое, конечно же, оказались совершенно жалким сопровождением, мыслившимся как нечто, долженствующее создать видимость свиты, когда миссия достигла пекинского двора.

Во главе посольства стоял Джон Ньюхоф (John Nieuhqf), не очень точный хроникер, но прекрасный рисовальщик, по эскизам которого в Англии были опубликованы первые гравюры, изображающие Пекин. По результатам поездки в 1693 г. была издана книга «Посольство от нидерландской Восточно-Индийской Компании к Великому татарскому хану»