Миссис Всё на свете - [12]

– И много ее было? – Джо невольно представила садовой шланг, который вырвался из рук и разбрызгивает воду на всю улицу.

Линетт пожала плечами:

– Не знаю. Я ее просто выплюнула.

– Куда? – поинтересовалась Джо. – Прямо на него? – Она так и видела Линетт с Бобби на заднем сиденье Lincoln Continental ее отца – лифчик Линетт задран до шеи, брюки Бобби спущены до лодыжек, пенис покачивается как яблоко в карамели на палочке. Джо понизила голос до шепота: – А он сделал тебе то же самое?

– Фу! – возмутилась Линетт. – Боже упаси! Я бы не позволила такое ни одному мальчишке!

– Ну сама-то ты это сделала, – заметила Джо.

– Это не одно и то же, – ответила Линетт. – К тому же я сомневаюсь, что так вообще можно.

Джо подумала, что это несправедливо, но промолчала.

– И как тебе?

Линетт сжала губы. Она красила их помадой оттенка «зимняя вишня», а свои короткие волосы тщательно завивала. Джо иногда казалось, что все остальные девочки в школе Беллвуд похожи на белок – упитанные, лоснящиеся зверушки, снуют туда-сюда, машут пушистыми хвостами, беззаботно скачут по деревьям. На их фоне она чувствовала себя вороной – большой, неуклюжей неудачницей, которая хлопает крыльями, сидя на линии электропередач, и распугивает белок. При росте пять футов восемь дюймов Джо была выше почти всех одноклассниц и даже одноклассников. Тело тощее и угловатое, ноги длинные и крепкие благодаря годам беготни по баскетбольной и теннисной площадке, грудь едва дотягивает до второго размера. На поле с мячом или на корте с ракеткой Джо смотрелась вполне грациозно, именно там она чувствовала себя наиболее комфортно.

Джо подружилась с тремя темнокожими старшеклассницами, которые пришли в команду недавно. Озорные близняшки Ладонна и Ладреа Мур – быстрые и гибкие, со смуглой кожей в веснушках, с белозубыми улыбками, с заплетенными во французские косы волосами, были ниже Джо и напоминали ей старую подругу Фриду. Вернита Клинкскейл, чья семья переехала в Детройт из Северной Каролины годом ранее, имела отчетливый южный акцент и рост около шести футов, прямые черные волосы до плеч и носила золотой крестик на цепочке, который целовала всякий раз перед штрафным броском.

Чернокожие составляли менее четверти учеников школы и, по негласному правилу, за ланчем садились отдельно от всех, однако для товарищей по команде действовало послабление, и Джо к ним присоединялась, если их с Линни перерывы на ланч не совпадали. Она слушала болтовню Верниты о своем парне, оставшемся в Северной Каролине, и рассказы Ладреа с Ладонной, которые ходили в церковь, где был проповедником отец известной певицы Ареты Франклин, и встречали саму Арету и Розу Паркс. Знаменитая активистка перебралась в Детройт после того, как ее арестовали за отказ пересесть в заднюю часть автобуса в городе Монтгомери, штат Алабама.

– Роза Паркс сказала так: «Люди решили, что я не уступила место белому потому, что устала, но это неправда», – сообщила Ладреа, – на самом деле…

И тут вмешалась ее сестра:

– Она устала уступать!

– Ух ты! – Джо попыталась представить себя на месте отважной Розы Паркс, которая не побоялась ни ареста, ни тюрьмы. – Могу поспорить, здесь ей живется гораздо лучше, чем на юге.

Чернокожие девочки переглянулись.

– В чем дело? – не поняла Джо.

– Ты правда так думаешь? – спросила Ладреа, подняв брови. – Сколько, по-твоему, белых проживает в нашей многоэтажке?

– Или на нашей улице, – добавила Ладонна.

– И сколько белых ходит в школу, где учится наш младший братишка?

– Хм-м…

– Ни одного! Ноль! В Детройте такая же сегрегация, как и на юге. Разница лишь в том, что здесь законы мягче.

Джо откусила морковку, вспоминая руки матери у себя на плечах, свою восьмилетнюю попку на покрытом полиэтиленом диване. «Одного полета птицы должны стаями водиться».

– Это нечестно! – заявила она.

Девочки снова обменялись взглядами. Ладонна закатила глаза. Ладреа цыкнула сквозь зубы.

– Давайте сменим тему, – предложила Вернита. – У меня от вас голова разболелась! К тому же после обеда нам еще полосу препятствий бежать. – Она подалась вперед, сверкнув крестиком на шее, и указала на лимонный пирог, который Джо принесла из дома: – Будешь?

Джо протянула ей свой десерт, размышляя о Мэй и Фриде.

– Это не честно, – повторила она, но тут прозвенел звонок, и все побежали на урок.

В раздевалке после занятия к Джо подошла Ладреа.

– Знаешь, если ты действительно хочешь что-нибудь сделать…

– Хочу, – кивнула Джо.

– Каждую субботу у бассейна «Кристалл», на углу Гринфилд-стрит и Эйт-Майл, проходят пикеты. В этом бассейне разделяют посетителей по расовому признаку. Из наших на пикеты много кто ходит. – Она смотрела на Джо, и ее лицо было непроницаемо. Под мышкой – баскетбольный мяч, из косички выбилась прядь волос. – Мы встречаемся здесь, у школы, в десять часов и едем туда.

Джо кивнула. Сердце громко стучало в груди. Мать вряд ли бы ее одобрила. Сара с Кеном верили в интеграцию и считали, что все могут жить где угодно, и черные, и белые. «Евреев самих слишком притесняли, чтобы они поступали так с другими», – говорил отец Джо. Однако он же переехал на другой конец города лишь потому, что старый район начал «меняться». Теперь Джо достаточно подросла и понимала, что там стали селиться темнокожие. Ее мать высказывалась еще более недвусмысленно: «Не нарывайся на неприятности» и «Не вороши осиное гнездо».