Ну, я-то другое знаю.
А что же с той кроватью сталось, другой, лучшей, — известно, какое ж тут сравнение?
Знала бы, не сомневайтесь, и вам бы рассказала, да только я не знаю.
Так и не насмелилась спросить у мистера Шекспира. А он так и не сказал.
Порой (до завещания до этого) проснусь, бывало, ночью и думаю, уж не приснилась ли мне эта кровать и что мы на ней творили?
Но теперь-то я знаю, что, если мне это и приснилось, так мистеру Шекспиру, ясное дело, снился тот же сон.
* * *
Лежит теперь мой супруг в церкви Святой Троицы, на семнадцатифутовой глубине, под своей же надписью:
Прошу, о друг, чтоб ради Бога
Останков бренных сих не трогал:
Блажен, не тронувший мой прах,
Кто тронет, проклят будь в веках.
[83]Из-за стихов из-за этих, ясное дело, не придется мне с ним рядом лечь, когда пробьет мой час.
И будет наш смертный прах лежать поврозь, в разных могилах.
Но все, что я вам рассказала, была любовная повесть, и ей на том конец.
И только покамест, на земле, придется мне поспать на второй по качеству кровати.