Миссионер - [26]

Аполлон сконфузился. По его лицу пробежала неуверенность. "Опять влип со своими расспросами".

– Да я в том смысле, что – какой смысл?.. – начал выкручиваться он.

– О-о-о! Смысл оч-чень большой. Вот ты прикинь, – чернявый поднял вверх руку и покачал указательным пальцем, – в году – пятьдесят два четверга. Значит, пятьдесят два дня в году вся страна жрёт только рыбу. Секёшь, какая экономия мяса за год получается? Рыбы-то вон сколько плавает по океанам да морям. А поросёнка или бычка выкормить – это тебе не рыбку поймать. Не-е-е. Смысл оч-чень даже большой.

Язык у чернявого уже слегка заплетался.

– А-а-а… Теперь понятно. Действительно, как я раньше не догадался.

Хома с веснушчатым переглянулись – то ли парень, действительно, дурак, то ли сам смеётся над всезнающим Бочонком. Но, взвесив все "за" и "против", решили, видимо, что совсем не дурак.

Новая косточка вонзилась в Аполлонов язык, исказив тем самым лицо мученической гримасой. Видно, у Аполлона был совсем уж жалкий вид после всех мытарств за последние полусутки, потому как парни посмотрели на него с сочувствием, а Хома извлёк из-за пояса ёмкость и, с молчаливого согласия товарищей, наполнил уже не три, а четыре стакана – включая Аполлонов уже опустевший стакан из-под компота. Веснушчатый долил минералки. Все трое подняли стаканы. Выражение лица Аполлона сменилось с мученического на любопытствующее.

– Ладно, земляк, давай выпьем, – сказал чернявый, обращаясь к Аполлону, и поднёс свой стакан ко рту.

– Что это? – спросил Аполлон.

– Не бойся, не отравишься. Лекарство, – веснушчатый от души, заразительно засмеялся.

Аполлон, конечно, догадался, какого рода это "лекарство", и хоть он употреблял спиртное очень редко, совсем даже, можно сказать, иногда – только в качестве допинга в душещипательной компании какой-нибудь красотки, но тут решил, что как раз сейчас такое "лекарство" пойдёт ему впрок. Он вдруг вспомнил все свои так оперативно приобретенные синяки и царапины, и решительно взял в руку стакан. Вслед за парнями опрокинул его содержимое в рот. У него тут же перехватило дыхание. Можно даже сказать, что он чуть не задохнулся – так перехватило. Он покраснел, на выпученных как у рака глазах выступили слёзы, непроизвольно открылся рот. "Лекарство" оказалось покрепче, и намного, любого из употреблявшихся ранее напитков, будь то хоть виски, ром, коньяк или водка, и Аполлон скорее инстинктивным, чем осознанным, движением опрокинул в открытый рот остававшийся стакан компота вместе с яблоками и грушами.

– Во даёт! Спирт компотом запивает, – радостно засмеялся веснушчатый. – А на закуску – яблоки с грушами.

– А вы знаете, что такое коктейль "Светофор"? – спросил Хома, обводя взглядом по очереди всех сотрапезников, включая Аполлона, который уже успел прийти в себя.

– Ладно, рассказывай. Чего тянешь? – вместе с вопросом прожевал кусок котлеты чернявый.

– Обожди, дай закусить.

Хома закинул в рот остатки котлеты, вытер тарелку кусочком хлеба и тоже отправил его в рот.

– Значит так, – наконец произнёс он, – наливаем в стакан на одну треть томатного соку…

– А-а-а… Знаю. Это "Кровавая Мэри" называется, – нетерпеливо перебил Хому чернявый.

– Сам ты кровавая Мэри, Бочонок, – беззлобно ответствовал Хома, – не перебивай. Наливаем, значит, на треть стакана томатного соку. Потом вливаем туда аккуратненько желток с яйца, а сверху потихоньку, чтоб не перемешивалось, наливаем спирту или водки… лучше, конечно, спирту… и капаем…

Тут Хома интригующе, в предвкушении грядущего эффекта, опять обвёл взглядом всю компанию.

– …И капаем туда каплю зелёнки.

– А на хрена зелёнка? Ты что, Хома, того?.. Первый раз слышу, чтоб зелёнку пили. Сам – было дело, когда-то припекло – так лосьон какой-то у бабы выпил, – чернявый вдруг заржал, – ты ж потом зелёным гавном срать будешь.

– Мозги у тебя ни хрена не соображают, Бочонок. Ты ж только каплю на полстакана водки капаешь. Для цвету. Получается светофор: сверху зелёный, в середине жёлтый, внизу красный. И пить удобно: выпиваешь сто грамм и следом закусываешь яйцом и томатным соком, – Хома улыбнулся, – а главное, красиво.

Веснушчатый и чернявый по прозвищу Бочонок удовлетворённо хмыкнули.

– Только у светофора всё наоборот, – как бы прикидывая что-то, заметил веснушчатый, – сверху-то красный, а зелёный внизу… Ты, Хома, когда права получать будешь, не забудь эту истину.

– А мне и забывать нечего, я и без тебя знаю. Ты прикинь, соломенная твоя башка, когда ты его в рот опрокидываешь, тут и получается всё как надо.

Все трое дружно заржали. Аполлон тоже засмеялся. После выпитого спирта с минералкой внутри у него было тепло, а снаружи спокойно, наконец, и весело.

– А вы знаете, что гады немцы придумали? – продолжил он тему, так неожиданно заданную его действиями по восстановлению перехваченного дыхания, случайно услышанной на вокзале в Москве шуткой.

– Что? – в один голос вопросили все трое.

– Изобрели такой порошок: всыпаешь его в стакан холодной воды, размешиваешь, и у тебя на глазах получается пиво – цвет, пена под потолок…

Тут настала очередь поддатого Аполлона заговорщически обвести своих слушателей взглядом.