Миссионер - [25]

– Свободно? – спросил он.

Аполлон кивнул:

– Да, пожалуйста.

Мужики поставили пиво на стол. Один из них сел, достал из кармана несколько таранок, стал стучать ими о край стола. Второй пошёл к раздаче.

От окошечка раздачи с подносами вернулись уже двое. Расставили тарелки, сели к столу.

Уха оказалась довольно вкусной. Проголодавшийся Аполлон наслаждался пищей. Можно даже сказать, был поглощён поглощением пищи. Вообще-то, ему была знакома русская кухня, но у этой ухи вкус был несколько непривычным для его заморского языка. Отправляя очередную ложку в рот, Аполлон незаметно рассматривал своих случайных сотрапезников. Один из них, тот, что достал рыбу, был примерно Аполлонов ровесник, великан, плотной комплекции, краснощёкий, с крупным носом и массивным подбородком. Второй – тоже молодой, среднего роста, круглолицый, с золотистыми волосами, торчащими во все стороны, как солома. Добродушное розовое смешливое лицо его было сплошь усеяно веснушками. Третий, появившийся последним, был маленький, юркий, чернявый, лет сорока, с нечесаными вьющимися волосами, с хитринкой в выражении лица.

– Доставай, Хома, – сказал веснушчатый, обращаясь к краснощёкому великану.

Тот повертел головой по сторонам, расстегнул на животе потрёпанный пыльный пиджак, вытащил из-за пояса небольшую блестяще-металлическую плоскую, слегка выгнутую как раз под линию внушительного вида живота, ёмкость. Отвинтил пробку, наполнил до половины заранее придвинутые к нему пустые гранёные стаканы, после чего ёмкость быстро и незаметно исчезла на привычном месте под пиджаком на животе. Веснушчатый тут же долил стаканы ещё на треть взятой в буфете минералкой. Все трое выпили. По их гримасам было видно, что это была не просто вода, а нечто более крепкое и приятное. Краснощёкий запил пивом, двое других уже закусывали котлетами.

Когда Аполлон принялся за второе блюдо – бледные рыбные котлеты в мучной подливе с картофельным пюре, парни были уже навеселе, постоянно обменивались репликами с только им одним понятными прибаутками, от которых кто смеялся, кто улыбался, а кто просто фыркал. Не доев котлеты, не спеша тянули пиво, со знанием дела закусывая таранкой.

– Володь, ну, ты вчерась поймал что-нибудь? – спросил краснощёкий веснушчатого.

– Да не… Что-то совсем не клевала. Погода, наверно, не способствовала… Да и гуси мешали: коршуна увидели – гогот подняли. Они ж, блин, как базарные бабы – как начнут гоготать, так на целый день.

– Херовому танцору яйца мешают, – хмыкнул краснощёкий, – я вчерась под мостом полтора десятка вот таких линей натаскал.

Он выставил свою, величиной чуть ли не с теннисную ракетку, ладонь над столом, рубанул ребром другой ладони по подлокотному сгибу.

– А на что ты ловил? – поинтересовался веснушчатый.

– На что… На червяка. Пробовал на хлеб – не пошёл.

– Что вы – червяк, хлеб… – хитровато-презрительно скривился чернявый, – я вон на прошлой неделе с Любой Касаротой под лесопилкой два раза бреднем затянул без всяких червяков – и три ведра карасей. Да если б Люба ещё потверёзей был…

– Когда надо, я и карпов бреднем натаскаю, – перебил его краснощёкий, – хоть пять вёдер. А удочка – это для души…

– Что ты, Бочонок, брешешь. Три ведра карасей он наловил, – не дал договорить краснощёкому веснушчатый. – Под лесопилкой отродясь столько карасей не водилось. Мне Люба рассказывал, каких вы карасей наловили. Лучше б помалкивал.

Чернявый, не обращая внимания на реплику веснушчатого, пережёвывая редкими жёлтыми зубами таранку, с тем же хитрым видом прочавкал:

– Какая-то у тебя, Хома, душа не такая. Для моей души так лучше вмазать, да солёненьким огурчиком закусить… Наливай, что ли?

Краснощёкий Хома повторил таинство с блестящей металлической ёмкостью.

"Что-то тут не то, – Аполлон сквозь очки наблюдал и с интересом прислушивался к разговору, жуя котлету, – в меню одна рыба, разговоры тоже о рыбе".

В этот момент, как подтверждение его размышлениям, в десну ему впилась рыбья косточка. Аполлон застыл с открытым ртом.

– Чёрт! – вырвалось у него.

Видно было, как его язык шарил за щеками, перекошенными гримасой боли. Нащупав, наконец, языком источник неудобства, Аполлон засунул два пальца в рот и достал оттуда злополучную косточку.

– Послушайте, ребята, здесь, вообще, кроме рыбы что-нибудь бывает?

Парни замолчали, затем переглянулись, посмотрев сначала на Аполлона.

– В каком смысле? – спросил Хома.

– В смысле поесть. Мясо, например.

– А-а-а… В столовой, что ли? Бывает, конечно. Только сегодня четверг.

– Ну так что, что четверг? – уже во второй раз в течение какого-то получаса задал один и тот же вопрос Аполлон. И во второй раз получил такой же, как и в первый, ответ:

– Как что? Рыбный день.

– Что значит – рыбный день?

– Да ты что, с Луны свалился? Каждый дурак знает, что по четвергам – рыбный день.

– Это что же, каждый четверг в этой столовой – только рыба? – спросил Аполлон, слегка смущённый низкой оценкой его умственных способностей.

Парни снова недоумённо переглянулись. Было заметно, что у веснушчатого и чернявого взгляды при этом были уже слегка подзатуманены.

– Почему в этой? Во всех. По всей стране. И в ресторанах, наверно, тоже. Ты чё, мужик? – Хома смотрел на Аполлона с явным удивлением, если не с сочувствием – как на сбежавшего из дурдома недоумка.