Миссионер - [23]
– …А из женской уборной вышел, разделся совсем… Там бабы ходят, дети малые… и большие тоже, а он стоит голый, и хоть бы хны… И ещё нагло так лыбится, как майская роза…
Со стороны сейфа послышался хлопСк открываемой бутылки, и вслед за ним – звук наливаемой в стакан жидкости.
"Лимонад", – сообразил Аполлон. Но взгляд его, скользнув по столу Петровича, обнаружил ещё не открытую бутылку и буханку хлеба.
Тем временем Петрович ритуально произнёс:
– Ну, хай живе Радянська Влада! – с шумом выдохнул и, поднеся руку на уровень рта, запрокинул голову.
Послышались размеренные глотки и бульканье.
Ваня тем временем, как ни в чём ни бывало, продолжал возмущённо описывать аморальное поведение Аполлона:
– И хоть бы стыд какой был! Народ кругСм возмущается, а ему всё до лампочки!
Петрович опустил голову, удовлетворённо крякнул. Послышались лязг стекла о металл, скрип закрываемой дверцы сейфа.
– Разрешите? – Аполлон снял очки и вошёл в помещение.
Петрович повернулся, вид у него был добродушный.
– А-а-а… Аполлон Флегонтович… ИвАнов, – он приветствовал Аполлона как старого знакомого. – Заходь, заходь.
Ваня с неприязнью взглянул на Аполлона.
Петрович закрыл сейф, окинул Аполлона удовлетворённым взглядом с головы до ног. Он раскраснелся и был в хорошем расположении духа.
– Ну вот, зовсим друге дило… Тут Ваня мэни россказав про твою выходку у вихСдку. Що ж ты, спочатку до жинок, а потим и для всих стиприз устройив? Придэться тэбэ все ж оштрафуваты… Та благодари, що у мэнэ сёгодни настрий добрый, а то прийшлось бы тоби метлой махать суток десять. Так. Нэ меньш, – Петрович повернулся к Ване. – Ваня, составляй протокол.
В тоне, которым всё это было произнесено, совсем, однако, не чувствовалось суровости. Действительно, у Петровича сегодня было хорошее настроение.
Ваня сел за свой стол, стал с важным видом раскладывать бумаги.
– А может… – начал, было, он, глядя на своего начальника.
– Не может, – добродушно оборвал его Петрович. – Вот колы сядешь на мое мисце, дашь ему хоч пьятнадцать…
Ваня, насупившись, повернулся к Аполлону:
– Садитесь, задержанный. Ваше фамилия, имя, отчество…
– ИвАнов Аполлон Флегонтович, – с явным удовольствием вместо Аполлона ответствовал Петрович, садясь на своё место и расстёгивая кобуру.
Аполлон инстинктивно съёжился и побледнел. "Неужели…".
Но рука Петровича извлекла из кобуры не пистолет, а промасленный газетный свёрток. Положив свёрток на стол, лейтенант достал из кармана перочинный ножик, не спеша порезал хлеб на заранее расстеленной газете.
Аполлон, отвечая на Ванины вопросы, украдкой следил за Петровичем. Тот развернул свёрток. В нём оказался кусок сала и небольшая луковица.
Петрович открыл лимонад, наполнил стакан.
– Ваня, сало будешь? Ты такого ще нэ йив.
– Да нет, Петрович, спасибо.
– А зря. Як каже мий внук, трэба бильш йисты витамина С. А що таке витамин С? Це яй-це, мяс-це, саль-це…
Петрович порезал сало, располовинил, не очищая, луковицу и приступил к трапезе.
Глава III
Когда, наконец, Аполлон вышел из отделения окончательно, солнце стояло уже в зените. Хотя, конечно, знакомство с милицией – штука неприятная, но если оно заканчивается благополучно, то жить сразу становится как-то веселей. А если у тебя к тому же есть веские основания опасаться такого знакомства, да плюс ещё нет ни малейшего представления на практике, что оно такое – советская милиция, то выход из отделения после задержания по своему эмоциональному положительному накалу близок к эйфории. Эти несколько часов, проведенных Аполлоном в обществе людей в милицейской форме, держали его в таком напряжении, что, выйдя за порог участка, он сначала нервно хихикнул, а потом от души расхохотался.
"А вообще-то хорошо, что я сразу вот так вот и познакомился с милицией. Оказывается, не так уж страшен чёрт, как его малюют". И Аполлону так похорошело, так похорошело… Весь подсознательный страх, который у него постепенно скопился – не перед людьми, нет, он-то ведь сам был, по сути, русским, – перед властями этой загадочной далёкой России, – улетучился без следа. Он почувствовал себя вдруг свободно и уверенно, как на той земле, где он родился и прожил всю свою жизнь. И к нему вернулись обыкновенные человеческие чувства. И самое первое, конечно, чувство голода. Оно, вообще-то, начало шевелиться ещё тогда, когда Аполлон проходил процедуру составления протокола и уплаты штрафа. Потому что в то самое время Петрович с таким аппетитом уписывал сало, приложившись ещё разочек к тому, что у него стояло в сейфе, что желудочный сок стал усиленно вырабатываться и в не столь благоприятной для Аполлона обстановке. Аполлон вдруг отчётливо представил огромный экран на одном из зданий где-нибудь в центре Нью-Йорка. На экране появилось довольное, раскрасневшееся лицо Петровича в милицейской форме. Петрович стал отдаляться, пока не появилась большая кобура на его поясе. Петрович расстегнул кобуру, достал оттуда соблазнительный куриный окорочок и, держа его наподобие пистолета, направил в экран. "Покупайте окорочка фирмы "Раша фуд", – склабясь в стандартной американской улыбке, произнёс он, и назидательно добавил: "Убойная сила витамина С!".
Альтернативным источникам энергии нет альтернативы.Том Свонтон, сын и компаньон главы фирмы, занимающейся разработкой, строительством и введением в строй альтернативных электростанций, работающих на возобновляемых источниках энергии, получает известие о несчастном случае, произошедшем с его отцом под Киевом…
Антон Фридман — путешественник во времени. Однажды он самонадеянно решил, что готов сразиться со страшным врагом, машиной, которая лишила человечество права выбора, и потерял всех, кого любил. Теперь, постоянно возвращаясь на шаг назад, он пытается все исправить, починить свою жизнь. Умирает, оживает и снова умирает, чтобы опять ожить и попытаться сделать, как было. Только вот… как было?
Некоторым кажется, что прошлое ушло. Нет! Оно рядом с нами, и оно не любит, когда о нём забывают…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.