Мисс Черити - [63]
Ну что ж, мистер Эшли, так и быть: эта новость меня ра… (я хотела сказать «ранила», но передумала) разочаровала. Я полагала, вы влюблены в мисс Лидию Бертрам.
Мисс Бертрам никогда не опустится до замужества с паяцем. Она скорее умрет. У меня ушло несколько лет на то, чтоб это понять.
Но разве это достаточная причина, чтобы жениться на ее сестре?
Вы кое-что упустили: две тысячи фунтов приданого и две тысячи ежегодной ренты.
То есть вы женитесь по расчету?
А вы думали, я мог бы жениться на Энн по любви?
Тут я почувствовала слабость, ноги подкосились, и мне пришлось сесть.
Вам плохо?
Вот именно.
Он тоже уселся и пробормотал, что ему очень жаль.
Вы пожалеете еще больше, если женитесь. Так вы сделаете несчастными сразу двоих.
Но я и так несчастен. На что я могу рассчитывать? Моя мать успешно разоряется и скоро перейдет на мое содержание. У меня, кроме Барона в маске, совсем нет друзей. Я думал, что создан для театра, но директор Сент-Джеймса убедил меня в обратном.
Вы не созданы для трагедий, я вам уже говорила.
Ну да, очевидно, у меня талант играть безмозглых влюбленных, плутоватых слуг или раскаивающихся врунов! Второстепенные персонажи. Впрочем, как и я сам.
Всегда проще отчаяться, чем бороться, доказывая, чего мы на самом деле стоим.
Красивые слова. Ну а на деле?
Попросите еще одну встречу с директором театра и покажите ему Петруччо.
Он меня больше не примет.
Настаивайте!
Чтобы еще раз опозориться?
Чтобы убедить его, что вы прекрасный актер.
У меня не получится.
Попытайтесь!
Кеннет Эшли поднялся и, взвинченный, повернулся к невидимым зрителям.
«Просите», «настаивайте», «пытайтесь»! Вы и сами принимаете меня за слугу. С детства я только и делаю, что развлекаю богачей и сношу их презрение. Я устал их смешить. Хочу заставить их плакать!
По моим щекам катились непрошеные слезы. Голова кружилась. Я чувствовала себя опустошенной.
Мистер Эшли, заметив это, опустился передо мной почти на колени.
Мисс Черити, что с вами? Вам плохо? Позвать горничную? Скажите… скажите же, что с вами?
У меня сильная мигрень. Полагаю, снова лихорадка, мистер Эшли.
Он резко поднялся, пробормотав: «Конечно же, лихорадка…» Он ушел за Глэдис, потом вернулся попрощаться в свойственной ему манере.
Доброго вам дня, мисс Тиддлер.
С помощью Глэдис я с трудом поднялась к себе и, обессиленная, легла в постель. Я старалась, как могла, спасти его от самого себя, ведь он обладал великими качествами (пусть я тогда и очень смутно осознавала, какими именно). Увы, одного, самого важного качества ему недоставало. Воли.
23
Болезнь отступила, но я пребывала в бессильной тоске. Руки опустились. Последние экземпляры «Мастера Питера» были раскуплены, но это меня не радовало. Дрессировка кролика и разучивание с вороном новых слов отвлекали лишь ненадолго. Иногда меня заставляла улыбнуться мышка Дезире, замиравшая после шалостей в умилительных позах. Часто я рисовала ее: полненькой, в платье в цветочек и фартучке, завязанном на поясе.
Я писала Эдмунду письма с историями про мадемуазель Дезире, утонченную французскую мышь, которая жила в кукольном домике. Она спала в маленькой кроватке, обедала картонной курицей и жаловалась, что игрушечный камин плохо греет. Эти письма потом хранились в жестяной коробке для сокровищ и регулярно перечитывались всей семьей Картеров.
Накануне моего двадцать первого дня рождения мама отругала меня за то, что я не выхожу в свет, не наряжаюсь и не ношу декольте.
Но, мама, я ведь недавно оправилась после болезни.
Хотите нянчиться с чужими детьми, как тетушка Дженет?!
Наутро эти слова снова всплыли у меня в голове. Фредерик Андерсон был помолвлен, а старшая дочь преподобного Брауна недавно вышла замуж. Кузина Лидия тоже готовилась к пышной церемонии обручения. Немногочисленные друзья моего детства один за другим становились взрослыми, а я по-прежнему сидела на своем четвертом этаже в Западном Бромптоне.
В то утро Глэдис (которую мама уже сто раз порывалась выгнать, так что мне, хоть Глэдис того и не заслуживала, приходилось ее защищать) принесла мне письмо.
Еще один в вашем списочке, мисс!
Она прекрасно видела, какая пустота царила у меня в личной жизни, но все-таки продолжала намекать на мои беспорядочные романтические связи. Письмо пришло от мистера Маршалла Кинга, и на бумаге он не проявлял ни малейшей застенчивости.
Дорогая мисс Тиддлер,
прежде всего позвольте извиниться, что так долго тянул с письмом относительно Вашей прелестной книжки. За несколько последних недель нам с отцом пришлось решить множество срочных дел; но я, конечно, отдаю себе отчет: это негодная отговорка.
Когда мы снова взяли в руки «Мастера Питера», то читали его уже всем семейством. Мой трехлетний племянник Дуглас, самый младший член семьи, рыдал, когда книгу забрали у него из рук. Полагаю, намерение моего отца опубликовать Вашу книгу — скорее заслуга Дугласа, нежели моя.
Вы предложили слегка изменить концовку, чтобы, цитирую Вас, «наказать кролика». Отец также выступает сторонником наказания, поскольку считает, что дети не должны следовать дурному примеру, объедаться морковкой или же купаться под садовой лейкой, как под душем…
