Это был таракан длиной по меньшей мере девять дюймов.
Он осторожно выполз на открытое пространство, поводя усиками, и теперь сидел у него на плече. Его фамильярное поведение доказывало, что парализующее действие сока из стручков не было для него новостью.
Его лапок на своей коже Измаил не чувствовал, но почувствовал тупую боль в мочке правого уха.
Лучше бы он пошел на дно вместе с «Пекодом» и всей командой.
Измаил услышал шорох — слух его не притупился — и увидел, что из-за завесы листьев возникло лицо.
Лицо было коричневое, как у таитянки, с красивыми чертами. Глаза на нем были ярко-зелеными и необычайно, почти нечеловечески большими.
Однако язык, на котором она говорила, он никогда не слыхал, — а он слышал большинство языков мира. Она шагнула вперед и прихлопнула таракана — тот прыгнул на ветку и исчез.
Тут же он почувствовал, как от него оторвался конец лианы.
Он ожидал, что раз уж она избавила его от насекомого, то уберет и лиану. Однако она, держа в руках палку, пошла искать здоровенного таракана и через минуту вернулась, держа его за несколько ножек. Хотя сквозь большую трещину на спине насекомого текли внутренности, оно еще трепыхалось.
Показывая ему насекомое, она улыбалась и что-то мелодично говорила. Он хотел открыть рот, чтобы ответить, но не смог. Очевидно, она знала, что он не ответит, потому что спокойно села рядом и стала резать лиану каменным ножом.
Измаил забыл, хотя и всего на мгновение, что на него сейчас бросятся акулы. Теперь он пытался открыть рот, чтобы предупредить ее об опасности. Может быть, она сумеет толкнуть его на землю, чтобы заросли заслонили его от акул. Или сможет...
Должно быть, девушка почувствовала, что он хочет ее предупредить. Ее глаза в страхе забегали. Она вскочила, обернулась и глянула вверх, как раз когда на землю упала первая тень. Она пронзительно закричала и отскочила назад, резко толкнув моряка и опрокинув назад. Он ударился обо что-то головой. Измаил оправился уже настолько, чтобы чувствовать, как под ним вздрагивает земля, поднимаясь и опускаясь, словно по ней пробегает слабая приливная волна. Ему пришло в голову, что это предположение, возможно, не так уж далеко от истины. В самом деле, на той планете, которую он знал раньше, земля тоже поднималась и опускалась, — ее притягивали солнце и луна. Но масштабы этого явления были столь незначительными, что люди его не замечали.
Здесь луна и солнце были такими огромными, что циклические поднятия почвы, которые они вызывали, мог бы заметить даже самый невнимательный человек.
Его стало подташнивать. То ли ему в кровь проник какой-то яд, то ли он заново привыкал к подрагиванию земли.
Он попытался сесть и обнаружил, что связан по рукам и ногам.
Девушка отошла.
Видимо, она не была так уж дружелюбно настроена, как показалось вначале. Выходит, она не опасалась его, потому что знала, что он ничего не может ей сделать.
Он не винил ее за это: он был здесь чужим, и было бы глупо приближаться к нему, не приняв мер предосторожности. Наверное, это не было бы глупо только в мире, где все люди дружны между собой и не знают, что такое война и убийство.
Она связала его — это свидетельствовало о том, что она жила не в Утопии.
Он вздохнул. Было бы слишком наивно ожидать, что есть такая планета, где все друг друга любят и доверяют друг другу. Здесь то же, что на Земле. И так, наверное, везде. К счастью, чтобы чувствовать себя спокойно, Измаилу не обязательно было находиться в совершенном обществе или искать его.
Конечно, сейчас он тоже не был спокоен. Но он чувствовал облегчение и даже некоторый подъем. В этом мире он был не одинок, и когда он выучит язык, на котором говорила девушка, он получит ответы на кое-какие вопросы.
Измаил улыбался, глядя, как она умело разделывала животное с двойным хоботком, похожее одновременно на обезьяну и на медведя. Он пристально наблюдал, как она работает. В ее распущенных волосах, длинных и черных, как у девушек племени тайпи>3, был гребень из какого-то материала, напоминавшего слоновую кость. В проколотые уши вставлены тонкие кольца из чего-то, похожего на камень угольно — черного цвета, и в каждое кольцо было вставлено по большому темно — зеленому камню. Внутри зеленых камней мерцало что-то ярко-красное, похожее на паука.
На шее у нее было жабо из коротких разноцветных перьев, а на талии — тонкий, полупрозрачный пояс из дубленой кожи. С нижнего края к поясу были приделаны костяные крючки, на которых держалась шотландская юбочка из того же материала, что и пояс, достававшая как раз до колен. Ее сандалии из толстой коричневой кожи облекали четырехпалые ступни — мизинец в процессе эволюции исчез.
Она была хрупкого телосложения. Лицо имело отчетливо треугольные очертания. Лоб — широкий и высокий. Огромные лучезарные зеленые глаза были оттенены излишне густыми черными бровями, от природы изогнутыми. Ресницы напоминали маленькие пики. Скулы были тоже высокие и широкие, но уже, чем лоб. Нижняя челюсть уходила под углом вниз и оканчивалась подбородком, — Измаил ожидал увидеть острый подбородок, но он был закругленным. Именно подбородок смягчал выражение ее лица, делая его почти красивым. Губы были полными и приятными на вид, даже когда она откусывала кусочки жира убитого животного.
