Под зеленым небом и желтым солнцем на черном жеребце с выкрашенной в малиновый цвет гривой и в голубой цвет хвостом, Кикаха скакал, спасая свою жизнь.
Сто дней назад, тысячу миль назад он покинул деревню Хровака — медвежьего народа. Устав от охоты и простой жизни Кикаха возжаждал вкусить, и более чем вкусить, — цивилизации. Более того, требовалось заточить нож его интеллекта, а у тишкетмоаков, единственного цивилизованного народа на этом уровне, было много такого, чего он не знал.
Поэтому он оседлал и нагрузил снаряжением двух лошадей, попрощался с вождями и воинами и поцеловал на прощание двух жен. Кикаха дал им разрешение взять новых мужей, если не вернется через шесть месяцев. Они же заявили, что будут ждать его вечно, на что Кикаха улыбнулся, так как то же самое они говорили и предыдущим мужьям перед тем, как те ускакали на тропу войны, да так и не вернулись.
Несколько воинов хотели проводить его через горы до Великих прерий. Он ответил «нет» и выехал один. Чтобы пробраться через горы, ему потребовалось пять дней. Один день был потерян, потому что за ним кралось двое молодых воинов из племени ваканг-ишуш.
Возможно, они не один месяц ждали в ущелье Черной Ласки, зная, что в один прекрасный день Кикаха будет проезжать здесь.
Из всех наиболее желанных скальпов сотни воинов пятидесяти народов Великих Прерий и граничивших с ними горных хребтов скальп Кикахи считался самым ценным.
По меньшей мере двести воинов предприняли индивидуальные усилия подстеречь его, однако ни один из них не вернулся живым.
Много военных отрядов поднимались в горы напасть на обнесенный частоколом форт Хровака на вершине высокого холма, надеясь захватить медвежий народ врасплох и снять с Кикахи скальп или голову во время боя. Самым близким к успеху был только большой набег полуконей называвшегося ошангстава. Повесть об этом набеге и уничтожении ужасных полуконей распространилась среди ста двадцати девяти племен прерий и пелась в их вигвамах Совета и типи вождей во время празднования Крови.
Двое ваканг-ишушей держались от своей добычи на почтительном расстоянии. Воины дождались, когда Кикаха разобьет лагерь на ночь. Они могли преуспеть там, где потерпели неудачу столько других, поэтому крались за ним осторожно и бесшумно, но красный ворон величиной с орла пролетел в сумерках над Кикахой и дважды громко каркнул.
Затем он пролетел над одним из спрятавшихся воинов, описал двойной круг, пролетел над деревом за которым пригнулся второй и снова описал двойной круг.
Кикаха, радуясь, что взял на себя труд обучать разумную птицу; улыбнулся, наблюдая за ней. Той ночью он всадил стрелу в первого, приблизившегося к его лагерю, а три минуты спустя — нож в другого.
У него возникло искушение отклониться от своего пути миль на пятьдесят и швырнуть копье с привязанными к нему скальпами воинов в середину стойбища ваканг-ишушей. Подобными подвигами он заработал имя Кикахи, то есть обманщика, и стремился поддерживать свою репутацию. Однако на этот раз дело казалось настоящим. Образ Таланака — города, являвшегося Горой, светился у него в голове как драгоценный камень над костром.
Поэтому Кикаха удовольствовался тем, что повесил два оскальпированных трупа на ветке вверх ногами. Он повернул голову своего жеребца на восток и таким образом спас жизнь нескольких ваканг-ишушей и, возможно, свою собственную. Кикаха много хвалился своей хитростью, быстротой и силой, но признавался себе, что не был непобедимым или бессмертным.
Кикаха родился под именем Пол Янус Финнеган в городке Терре-Хот, штат Индиана, на Земле, во вселенной по соседству с этой. (Все вселенные соседствуют друг с другом). Его до темна загорелую кожу украшали здесь и там медные пятнышки веснушек и более трех дюжин шрамов на теле и лице, варьировавшихся от легких до глубоких, а густые, волнистые, рыжевато-бронзовые волосы доходили до плеч и были заплетены в данное время в две косички.
Его лицо с ярко-зелеными глазами, курносым носом, длинной верхней губой и раздвоенным подбородком обычно имело веселое выражение.
Повязка из полоски львиной шкуры вокруг его головы обрамлялась направленными вверх медвежьими зубами, а с правой стороны ее было воткнуто черно-красное перо из хвоста ястреба. Выше талии он не носил никакой одежды, если не считать ожерелье из медвежьих когтей на шее. Пояс из расшитой бирюзовыми бусами медвежьей шкуры поддерживал пятнистые штаны из оленьей кожи, а мокасины на ногах были сделаны из кожи льва. По бокам на поясе висели ножны: одни для большого стального ножа, — другие для ножа поменьше, идеально сбалансированного для метания.
Седло было легкого типа, принятого недавно племенами прерий вместо одеял. Кикаха держал в одной руке копье, в другой поводья и опирался ногами на стремена.
Притороченные к седлу кожаные колчаны и ножны содержали разнообразное оружие, а на соединенном с седлом деревянном крючке висел небольшой круглый щит с нарисованной на нем головой рычащего медведя. В скатанном за седлом плаще из медвежьей шкуры находилось легкое походное кухонное снаряжение. На другом седельном крючке висела бутылка воды в плетенной корзине, обмазанной глиной.
