Но даже в этом мире гигантского красного солнца время не могло тянуться бесконечно. С последней морской волной передний конец гроба вынесло на берег.
Измаил сполз с гроба, оказавшись на коленях; вязкая вода доставала ему до паха, и он чувствовал, как морское дно встает на дыбы и опускается под ним. Когда он, пошатываясь, ступил на берег и вытащил из воды гроб, он все еще чувствовал, что земля вздрагивает у него под ногами.
От постоянной тряски к горлу подступила тошнота.
Приподняв гроб за один конец, чтобы утащить его в джунгли, он закрыл глаза. Через некоторое время, понимая, что земля все равно не перестанет дрожать, вздымаясь и опадая, он их открыл.
Прошло еще немало времени, прежде чем он привык ходить по земле, колыхавшейся, словно желе в миске, и к тошнотворной растительности.
Ползучие растения были везде: и на земле, и над ней. Они были самых разных размеров: некоторые толщиной с запястье, а другие такие большие, что, если бы они имели дупло, он мог бы спрятаться в нем, стоя во весь рост. Из лиан росли твердые волокнистые стебли темно-коричневого, бледно — красного или светло-желтого цвета. Иногда они достигали двадцати футов в высоту. Некоторые из них были просто палками, а у других были боковые горизонтальные ответвления и огромные листья, такие большие, что их можно было бы использовать в качестве гамаков. Они не обвисали только потому, что усики на свободных концах цеплялись за соседние стебли, карабкаясь по ним вверх. И правда, казалось, что, для того чтобы не упасть, каждое растение должно было держаться за соседа.
Еще во множестве встречались стручки, покрытые волосками, — темно-красные, бледно-зеленые, белые, как устрицы, от кулака до человеческой головы величиной.
Пробираясь сквозь джунгли, он описал спираль и снова вернулся к морю, но воды так и не нашел. Земля под лианами была такой же сухой и твердой, как в пустыне Сахара.
Измаил присматривался к растениям, недоумевая, как они всасывают влагу, если у них нет корней, уходящих в землю. Через некоторое время ему пришло в голову, что роль корней могут выполнять голые стебли, тянущиеся к небу. Они могут вбирать в себя какую-никакую влагу из атмосферы. Но вот чем эти растения питаются?
Размышляя подобным образом, он услышал какой-то щебет. Потом из-за края листа высунулись две пары длинных опушенных усиков, а за ними последовала круглая голова с парой большущих глаз без век. Судя по голове и усам, Измаил ожидал, что остальные части тела тоже будут насекомообразными. Но существо оказалось двуногим, причем шея, грудная клетка и две руки были явно от млекопитающего, похожи на обезьяньи и покрыты розоватым пушком, прикрывавшим бледно — красную кожу. Ноги и ступни походили на медвежьи.
Животное имело два фута в высоту, и при свете красного солнца его насекомообразные усики, похожие на пару пинцетов, оказались выгнутыми наружу двойными хоботками. Губы под ними были почти человеческие, зубы — хищного животного.
Измаил был напуган. Это существо могло сильно покусать, и укусы, насколько он понимал, могли быть ядовитыми.
Однако оно не пыталось на него напасть. Существо приподняло голову, поводя усами, а затем, продолжая щебетать, убежало, мелькая между лианами. Через секунду Измаил увидел, что оно сидит на ветке, пытаясь оторвать от стебля большой бледно-зеленый стручок. Эта тварь повернула стручок так, что на нем можно было различить пятно густо — зеленого оттенка. Потом она ткнула в это место своим негнущимся пальцем, и палец вошел внутрь. Вытащив палец, зверь вставил в отверстие один из своих хоботков. Очевидно, таким образом он пил.
Осушив стручок, животное свернулось и так долго не двигалось, что Измаил подумал, что оно заснуло. Незакрывающиеся глаза потускнели, их заволокло тонкой пеленой. Измаил, воспользовавшись моментом, подошел поближе. Он рассмотрел, что пелена — это не веко, а пленка какой-то полупрозрачной жидкости. Еще он увидел, как сама собой приподнялась тонкая, бледная лиана, приблизилась к зверю сзади и припала к его яремной вене. После этого она приобрела матово — красный оттенок.
Через некоторое время лиана медленно и осторожно отстранила от вены свою верхушку, покрасневшую от крови. Она по — змеиному сползла вниз по спине зверя и скользнула в отверстие в стебле, откуда появилась.
С глаз животного спала молочно-белая пелена, оно слабо защебетало и зашевелилось. Почувствовав, что Измаил стоит совсем рядом, существо скрылось в джунглях. Но двигалось оно уже не так проворно, как раньше.
Сначала Измаил собирался последовать примеру животного — вонзить палец в темную отметину на стручке и попить из него. Однако теперь он подумал, что это небезопасно. Не было ли в этом питье какого-нибудь паралитического вещества? Вдруг каждый раз, как кто-нибудь выпьет эту жидкость, наружу выползает лиана и присасывается к вене? Не было ли это странным симбиозом, обычным для здешних природных сообществ, но пагубным для него?
Конечно, ничто ему не помешает сорвать стручок и войти в море, где лианы не достанут его, когда он напьется.
Но что, если эта вода содержит что-то такое, что парализует не только тело? Что, если эти стручки — что-нибудь вроде плодов лотоса
