Миртаит из Трапезунда - [38]
Не обходились мои дни и без учебы, от которой я при каждом удобном случае старался отлынивать. Несмотря на обилие дел, которые принесла Ливадину его новая должность при дворе, учитель настоял на продолжении наших с ним занятий риторикой и декламацией. От этих уроков я видел мало проку. Однако дважды в неделю я с обреченным видом спускался в кабинет Ливадина и зачитывал ему какую-либо из речей Платона или Аристотеля, которые вскоре знал уже наизусть.
Ливадин не уставал критиковать меня за отсутствие какой-то там особенной выразительности в голосе, а когда вместо того, чтобы выполнить очередное задание моего учителя и самостоятельно составить речь на определенную им тему, я упрямо начинал воспроизводить по памяти рассуждения кого-то из видных философов древности, Ливадин то весело смеялся, в очередной раз, поражаясь возможностям моей памяти, то нещадно ругал за отсутствие малейших способностей к высокому риторическому слогу. Мне же ничего не оставалось, как стойко сносить испытание риторикой и декламацией в надежде, что подобное времяпровождение вскоре наскучит моему учителю, и в один прекрасный день он решит оставить меня в покое.
Впрочем, одними уроками Ливадина мои мучения не ограничивались. По четвергам мне вместе с писарями архивной канцелярии и несколькими молодыми людьми из других придворных ведомств следовало посещать занятия господина Иовы, который совершенно неожиданно обнаружил неплохие знания античной латыни. К моему полнейшему неудовольствию Ливадин решил, что мне жизненно необходимо освоить этот древний язык. Так к декламации и риторике добавились безжалостные пытки латынью.
Свободное время, которое у меня иногда появлялось, я проводил либо на конюшне с Агваном, добродушным парнем, с которым мы быстро стали добрыми приятелями, либо в городе с моим новым мусульманским другом Демиром.
Обычно пару раз в неделю я направлялся в казармы и с интересом наблюдал за тем, как Демир и его сотоварищи упражнялись в военном деле, а проще говоря, изрядно поколачивали друг друга. Сомнений в словах Демира о том, что настоящий воин не боится боли и должен быть привычным к ранам и ссадинам, у меня более не оставалось. Наблюдая за упражнениями молодых солдат с мечами и копьями, мое желание овладеть искусством боя заметно поубавилось, а с учетом моего хилого телосложения показалось мне и вовсе трудновыполнимой задачей.
Не скрою, что в казармах я опасался встретиться с Герой и его приспешниками. Я не считал себя слабаком или трусом, но противопоставить силе молодых и задиристых солдат мне было нечего. Демир не разделял моего беспокойства и уверял, что друнгарий Леонид избавился от неугомонной четверки, спровадив их прочь из своего отряда за какую-то очередную провинность.
Вот и сегодня, добросовестно закончив работу над хрисовулом67, который от имени императора Василия даровал какому-то из местных монастырей две иконы старинной работы, одну библию в золотом переплете и восемьсот асперов, я отправился в казармы в надежде скоротать свободный вечер с Демиром.
Солдатские казармы располагались в западном пригороде Трапезунда. Поэтому как только я покинул ворота Среднего города, то сразу отправился к череде одинаково длинных серых домов, между которыми были устроены несколько обильно посыпанных песком тренировочных площадок. На ближайшей ко мне – молодые воины с разной степенью успеха стреляли из коротких луков, на другой – упражнялись на лошадях, а вот на третьей, самой дальней площадке, я приметил Демира и направился в его сторону.
– Кого я вижу! – раздался до боли знакомый голос за моей спиной. – Вот мы и встретились с тобой, щенок! До чего же я ждал этого момента!
Вздрогнув от неожиданности, я обернулся и увидел Геру. Он стоял напротив меня, вытаращив свои жабьи глаза, и скалился в злобной улыбке. Рядом с Герой был его неразлучный приятель по имени Кира, который, как мне показалось, не проявлял ко мне такой же суровой враждебности.
– Да он, Кира, запамятовал о нашей недавней встрече. А я ведь обещал наказать тебя, мелкий ублюдок, как полагается делать со всеми лгунами и доносчиками.
– Я помню тебя, – смело отвечал я Гере, надеясь, что в присутствии стольких людей он не посмеет меня тронуть. – Ты украл мои деньги.
– Посмотрите-ка, у щенка снова прорезался голос, – злобно ухмыльнулся Гера. – Тогда пойдем и поговорим с тобой с глазу на глаз.
– Я никуда не пойду!
– Пойдешь, никуда не денешься, – и Гера ловко ухватил меня за шиворот, да так быстро, что я даже не успел этому никак воспротивиться.
– Отпусти меня! – запротестовал было я.
– Ну уж нет! В этот раз я проучу тебя как следует за все твое вранье и доносительство!
– Я никому не врал и уж тем более ни на кого не доносил! – выпалил я, недоумевая, в чем таком может обвинять меня Гера.
– Разве? – желчно выплюнул в меня Гера и силой потащил за угол серого казарменного здания.
Я пытался упираться, но все было тщетно. Другие солдаты даже не пытались вступиться за меня. Некоторые из них насмешливо ухмылялись, полагая, что опытный воин решил поучить уму-разуму кого-то из новичков.
– Кто мне объяснит, что здесь происходит? – требовательно спросил голос, что на мое счастье принадлежал друнгарию Леониду.
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.