Мировые загадки сегодня - [76]

Теперь, когда мы отметили некоторые основные общие сведения о ходе развития и вымирания животных в прошедших геологических эпохах, самое время поговорить о Жорже Кювье. Это был великий ученый, труды которого наряду с работой Чарлза Дарвина сделали, пожалуй, очень много для торжества материалистического эволюционного учения и в то же время имели роковое влияние на развитие эволюционных идей.

Детство Кювье протекало в последней четверти XVIII века. Жорж был вундеркиндом. Четырех лет он научился свободно читать, а в десять — тщательно проштудировал «Естественную историю» Ж. Бюффона. Книга выдающегося биолога и физика предрешила жизненный путь Кювье. Интересное совпадение: молодой Кювье, как и молодой Геккель, очень увлекался живописью и поэтому тоже колебался в выборе призвания. Его альбомы были заполнены отлично сделанными рисунками насекомых и… машин. В детстве он почему-то очень любил рисовать машины, хотя никогда не увлекался механикой. Впрочем, вскоре шестеренки и рычаги уступают место птицам, крабам, морским звездам, скелетам и различным органам животных.

С альбомами связана история, имевшая в судьбе Жоржа важное значение. Юноша жил в Нормандии.

Работал домашним учителем в семье графа Эриса. Он успел блестяще окончить гимназию и Карлинскую академию в Штутгарте. Это был очень скромный, неразговорчивый, но порывистый молодой человек, блиставший в моменты редкого, но резкого оживления ярким и острым юмором. Хилый, болезненный, внешне неинтересный — тщедушный, близорукий, с веснушчатым лицом и копной рыжих волос, — он обладал железной волей и колоссальной работоспособностью. Кювье, живя в провинции, умудрялся доставать все основные научные труды из разных стран мира, переписывался со многими учеными и институтскими однокашниками.

Как-то у приходского кюре, где по субботам за стаканчиком сидра собиралась местная интеллигенция, незнакомый господин с редкой бородкой и небольшими седыми усами прочел лекцию по сугубо научному вопросу. Никто ничего не понял. Каково же было удивление присутствующих, когда рыжий молодой человек назвал его академиком Тесье и принялся горячо спорить по частным вопросам доклада.

Это действительно был Тесье, и ужас его нетрудно понять, ибо ученый по политическим мотивам бежал от властей и, отрастив бороду и усы, скрывался в нормандских деревушках. Жорж раньше никогда не видел Тесье, но так хорошо был знаком с научной литературой своего времени, что по высказанным взглядам легко определил, кто был докладчиком. Тесье поразили эрудированность и острота мышления домашнего учителя. Но окончательно старый ученый был сражен, просмотрев альбомы Жоржа. Великолепные, четкие и точные рисунки неопровержимо свидетельствовали об исключительной наблюдательности их автора. Тесье нашел в этих рисунках несколько важных зоологических открытий, о которых, кстати, сам Кювье и не подозревал.

Тесье, хотя и находился в политической эмиграции, но, пользуясь своими широкими знакомствами в научном мире, добился перевода Кювье в Париж. Он познакомил его с выдающимися учеными и устроил работать в Музей естественной истории. Вскоре у Кювье уже была профессура в Коллеж де Франс, а 13 декабря 1795 года Жорж Кювье в возрасте 26 лет становится «бессмертным» — действительным членом знаменитой Парижской Академии наук.

На долю Ж. Кювье выпало почти невероятное: он один стал общепризнанным основателем трех наук. Во-первых, он создал сравнительную анатомию. До Кювье было много описательного материала, но не было научно объединенной картины строения всех органов тела животного: он намечает каждому органу его место среди других и прослеживает их изменения через все разделы животного мира. В скелетах от общих сравнений Кювье перешел к детальному изучению отдельных костей и их отношений между собой. Он первым в мире дал научную возможность по малейшим частям организма определять строение целого.

Приложив точно установленные им на современных животных закономерности к изучению ископаемых позвоночных животных, он положил основание второй науке — палеонтологии. Сам Кювье не выделяет палеонтологию в отдельную науку, для него эти исследования были лишь развитием сравнительной анатомии. И наконец, в-третьих, при помощи методов палеонтологии он заложил основы определения различных пластов земной коры, характеризуемые как раз связями определенных ископаемых остатков между собой и с горными породами, обосновав историческую геологию.

Накапливался материал, богатели коллекции музеев, в которых скелеты ископаемых чудовищ порой были воссозданы Кювье по двум-трем костям. Из мрака далекого прошлого, захороненного под многометровыми толщами горных пород и отдаленного от нас миллионами лет, вставала своя, такая своеобразная жизнь. Для Кювье становилось ясным, что на планете в разные периоды ее истории жили организмы, отличающиеся и от предшественников и от последователей. Каждому геологическому периоду соответствует своя флора и фауна.

Вот тут-то и родилась теория катастроф, за которую ухватились христианские богословы. Эта теория утверждает, что в истории Земли периодически повторялись грандиозные перевороты.