Мировая революция. Воспоминания - [83]
Мой план заключался в том, чтобы армия как можно скорее могла попасть во Францию; там ей следовало участвовать в военных действиях. Армия во Францию не попала; но главное было, что армия у нас была и что она все же действовала. Сибирский анабазис и есть как раз доказательство, что я был прав в своих усилиях создать большую армию и что они принесли нам плоды; малые, не военные, а политические отряды, каких хотели наши в России и русское правительство, затерялись бы в России и растворились бы в большевистской крепкой водке.
Говорить о том, что бы случилось, если бы наша армия переправилась во Францию, когда война клонилась уже к миру, – такие и подобные рассуждения я уже оставляю историкам и политикам. «Если бы», – вот бы я этим хорошо воспользовался в политическом отношении.
Резюмирую все, что было до сих пор сказано о формировке нашего войска в союзнических армиях, и объясню политическое и международное значение нашего заграничного войска.
В самом начале войны всюду в чешских колониях совершенно непреднамеренно явилась антиавстрийская программа – поступать в союзнические армии. В государствах, которые воевали и мобилизовали, наши колонисты, бывшие уже гражданами этих государств, прямо призывались в эти армии; те, которые не имели подданства, шли добровольцами.
Во Франции вначале наших принимали лишь в иностранные легионы. Там они не оставались слишком охотно и стремились как можно скорее попасть в настоящую армию или создать самостоятельную часть. Во Франции наших было, однако, очень мало; их количество сначала просто не принималось в расчет. Лишь позднее во Франции была сформирована особая армия, когда приехали добровольцы из России и Америки. Несмотря на это, Франция раньше всех поняла значение наших легионов и поддерживала их формировку не только у себя, но и в России; французы сами имели значительное количество эльзасских и лотарингских добровольцев, а потому и проявляли больше инициативы.
В России были иные условия. Там наша колония была больше, а потому можно было подумывать о создании особой военной части. Так возникла Дружина, но как часть русской армии; лишь после того, как в нее стали записываться в значительном количестве пленные, возникла мысль о самостоятельной чешской части. Историю нашего русского войска я уже рассказал.
В Италии наших колоний не было; по городам были лишь отдельные лица или группы. Но когда начало увеличиваться количество наших пленных, то и в Италии начали работать над созданием наших военных частей. И здесь был успех, хотя он и пришел позднее, чем в иных местах.
В Англии была незначительная колония в Лондоне, но она начала весьма скоро и плодотворно вести агитацию за поступление в английскую армию. Наш соотечественник Копецкий при помощи Стида добился в начале войны того, что чехи имели право поступать в английскую армию.
В Америке, где было больше всего наших людей, долгое время было невозможно формировать военный отряд, потому что Америка оставалась нейтральной; лишь в 1917 г. она решилась принять участие в войне. Потому некоторые из наших, бывшие в Соединенных Штатах, вначале записывались в канадскую армию, где организовалась чешская рота из привлеченных в Соединенных Штатах Тврзицким и Цисаржем добровольцев; но и там были затруднения, потому что американское правительство требовало от своих граждан точного исполнения нейтралитета. В 1917 г., после объявления войны Америкой, Штефаник, с согласия французского правительства, организовал набор в наши легионы во Францию; я не ожидал многого от этого предприятия, так как несколько тысяч наших молодых людей поступило в американскую армию сейчас же по вступлении Америки в войну весной 1917 г.
Я с самого начала и еще будучи в Праге стремился к созданию нашего войска. Я передал через Англию при помощи Воски в Россию, чтобы там принимали наших пленных и перебежчиков. Наибольшее количество пленных у нас было в России, потому-то мои глаза и обращались прямо туда, а там после многих мытарств мы наконец и создали настоящую армию. Из России мы послали небольшую часть также во Францию.
Возникновением легионов была создана проблема, как привести в порядок отношения чехословацкого войска к армии государства, на территории которого формировались легионы; одновременно с этим возник вопрос об отношении нашего и иностранного войска к нашему Национальному совету как руководящему политическому органу освободительной революции.
Эта проблема была поставлена в России, во Франции, в Италии, а также в Англии и в Америке, потому что с этого момента английские и американские войска могли на фронте во Франции встречаться с нашими частями, что и случалось. Для Америки это было проблемой еще потому, что в нашем войске были также американские граждане и наши люди из Америки вообще. Так вышло вполне естественно, что с зимы 1917 г. всюду в союзнических государствах, даже в Японии и в Китае, чешская военная проблема должна была быть международно разрешена. Лишь в Советской России вопрос стал неопределенным, так как Россия стала нейтральной и еще потому, что вообще все международные договоры с Россией стали неопределенными.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.