Мировая революция. Воспоминания - [145]

Перед войной я принял участие в дискуссии о двуязычности и одпояэычности государственных учреждений; при новых условиях я считаю двуязычность наиболее практическим решением; одноязычность чиновников в двуязычном государственном учреждении применима в переходное время в некоторых районах.

Опыт нам покажет, возможна ли будет такая одноязычность и в будущем.

Ввиду того, что мы являемся государством национально смешанным и в виду нашего совершенно особого положения в центре Европы вопрос о языке является весьма важным не только в политическом, но и в культурном отношении.

Прежде всего дело касается языков, на которых говорят в самом государстве. В интересах самих меньшин заключается ознакомление с государственным языком; но и наоборот – знание языков меньшин, особенно же значительных меньшин, будет в интересах большинства; в связи с этим будет организовано и обучение языков в школах: и в этом случае дело касается административных, экономических и культурных потребностей. Немецкий язык важен для нас политически; наши чиновники должны знать немецкий язык, они должны знать его хорошо, дабы могли проникнуть и в народные диалекты. Немецкий язык является мировым языком, а потому он выгоден как культурное и просветительное средство.

В средних чешских и словацких школах, а также и в городских училищах должен быть преподаваем немецкий язык, а в немецких – чешский. В Словакии подобное же правило должно быть применено, хотя и в более скромной мере, ко взаимному обучению словацкого и венгерского языков. Вопрос о том, должно ли быть обучение языкам обязательное или нет, разрешит опыт и практика. Что касается вопроса необходимости обучать этим языкам также в народных школах и в каких классах, то тут это будет разрешено сообразно с потребностями и волей обывателей.

Кроме языков, на которых у нас говорят дома, нам необходимы еще и иностранные языки – французский, английский, русский и итальянский. Если мы примем в расчет, что у нас в гимназиях проходят латинский и греческий языки, то увидим, что вопрос о языке становится для нас весьма сложным и трудным; перед нашими Коменскими – или разве мы не народ Коменского? – предстанет задача, как можно больше всего упростить и усовершенствовать преподавание, особенно же преподавание языков, дабы их усвоение было сделано наиболее легким.

Лингвистический вопрос действительно для нас весьма сложен: я еще к нему вернусь.

Усовершенствованное самоуправление и процентуальное представительство (меньшин) являются в демократическом государстве прекрасным средством защиты меньшинства; самоуправление и процентуальное представительство – вот требования демократии.

Для националистического шовинизма нигде нельзя найти оправданий, но меньше всего у нас. Я сам привожу немцам и иностранцам важный факт, характеризующий наш переворот, а также, полагаю, и наш национальный характер: несмотря на все австрийские притеснения во время войны, на все шовинистические выступления значительной части наших немцев, 28 октября 1918 г. ни в Праге, ни в иных местах по отношению к немцам не было применено насилие. Во время переворота мы так были заняты своей положительной и созидательной государственной задачей, что даже не вспомнили о зле, сделанном нам, и не начали делать ответной политики. Выходки нескольких отдельных личностей не являются опровержением.

В кругах, руководящих переворотом, думали с самого начала на совместную деятельность с немцами. На женевском собрании делегатов Национального комитета было сделано предложение, принятое без дебатов, как нечто само собой разумеющееся, а именно – что будет один немецкий министр: в демократии само собой разумеется, что каждая партия, как только она признает политику государства, получает право на участие в управлении государством. Даже больше, это является ее обязанностью. Далее у меня есть сведения, что Национальный комитет стремился одновременно привлечь наших немцев в Национальный комитет и что он вел с ними об этом переговоры. В немецких кругах утверждают, что 29 ноября самому наместнику Куденгове было сделано предложение вступить в Национальный комитет от лица немцев. Подобным же образом Национальный комитет в Брно обещал военному управлению, что примет в свой состав двух немцев. Если мне не изменяет память, то после переворота с чешской стороны было сделано предложение создать министерство национальностей для немцев. Такое поведение наших вождей во время переворота было продиктовано, конечно, не только желанием мира, но и дальнозоркой политикой.

История доказывает, что крушение всех государств происходило всегда от шовинизма, безразлично какого – национального, классового, политического или религиозного. Не могу сейчас вспомнить фамилию одного современного португальского историка, из произведений которого я читал обширные выдержки: он излагает весьма убедительно, как мировая держава Португалия пала из-за шовинистического империализма. А что доказывает нам крушение Австрии и Венгрии, Пруссии, Германии и России? Каждый подымающий меч от меча же и погибает.

Мы правильно разрешим национальную проблему, если поймем, наконец, что чем национальнее мы хотим быть, тем должны мы быть общечеловечнее. И наоборот, чем мы будем общечеловечнее, тем будем и национальнее. Между народом и человечеством, между национализмом и гуманностью нет такого соотношения, которое бы ставило человечество, как целое, человечество и международность как моральное усилие, экстенсивное и интенсивное, вне народа, против народа или над народом и национальностью. Народы являются естественными органами человечества.