Мировая революция. Воспоминания - [144]

Наши и австрийские немцы ссылались на право самоопределения и на авторитет Вильсона. В противовес этому я могу привести, что не все немцы требовали этого права: такие люди, как, например, Ламмаш, Редлих и иные, его не признавали, не говоря уже о том, что его не признавали и австрийские министры (Чернин и иные) и что оно не признано и в Германии. В действительности это право, которое так проповедовалось с нашей стороны еще до войны, не было точно формулировано – касается ли оно лишь целых народов или также и частей отдельных народов? Даже значительное меньшинство не является народом. Термин «право на самоопределение» не обозначает безусловного права на политическую самостоятельность; и наши немцы могли бы постановить, что останутся с нами, как немцы в Швейцарии определили свое пребывание вне Германии. Независимость как целого, так и части не определяется лишь собственным правом, но и правом иных, а о самостоятельности всюду и всегда решают не только национальные и лингвистические, но и экономические и иные соображения. Вопрос наших немецких меньшинств является не только немецким, но и нашим чешским вопросом и вопросом обоюдных, особенно экономических выгод. Поэтому и на мирной конференции было указано, что отделение немецких меньшинств повредило бы чешскому большинству. Кроме экономических причин есть еще и политические: немецкий народ благодаря тому, что значительная его часть организована в виде независимого австрийского государства, что в Швейцарии немцы являются руководящим элементом и что у нас и в иных государствах у него есть меньшины, обладает такими политическими преимуществами, которых бы он не имел, будучи объединен. Многие немецкие политики и историки культуры доказывали и доказывают и после войны, что немецкий народ культурно выигрывает благодаря тому, что он разделен на несколько государств. То же самое будет справедливо и по отношению к французам (Франция – Бельгия – Швейцария), англичанам и т. д. Однако теперь, после войны, остальные народы требуют, чтобы эти части немецкого народа не были воинственным авангардом, каким их объявляли и к чему их направляли пангерманисты, а решились наконец вести мирную совместную деятельность с народами, с которыми живут с давних пор и с которыми их связывают экономические и культурные интересы. Само собой разумеется, что меньшины имеют право требовать национальную свободу и соответствующее участие в управлении государством.

В своем послании я подчеркнул факт, что наши немцы пришли к нам как колонисты. Если бы даже было правдой, что небольшая группа немцев была на нашей территории и до немецкой колонизации, то все же значение колонизации не было бы из-за этого умалено. Немцы как колонисты не являются второразрядными гражданами, т. к. их призывали в нашу землю наши же короли, обеспечив им этим все права, необходимые для культурной и национальной жизни. Это важно в политическом и тактическом отношении не только для нас, но и прежде всего для самих немцев: я присоединяюсь вполне сознательно к национальной политике Премысловцев, которые защищали немецкую национальность. Я не признаю, однако, стремление онемечить, господствовавшее при некоторых Премысловцах. Если же найдутся люди, которые с династией наших Премысловцев будут связывать имя греческого Прометея, то я ничего против этого не буду возражать; наоборот, я вижу в имени нашей первой династии программу, т. е. то, что наша политика не только по отношению к немцам, но и во всем своем масштабе должна быть продуманной, полной мысли или, как этого требовал Гавличек, разумной и честной.

Разрешение спора между нами и нашими немцами будет весьма важным политическим актом. Дело идет о разрешении вопроса, затянувшегося на столетия, о регулировании отношений нашего народа к значительной части, а благодаря ей и ко всему немецкому народу. В этом случае наши немцы должны будут отвыкнуть от австрийских обычаев, должны будут отказаться от старой привычки господствовать и превышать право.

Кроме немцев, у нас есть небольшое количество поляков и уже больше малороссов (в Словакии); больше всего у нас венгров. Этих незначительных меньшинств тоже касается правило, гласящее, что их национальный быт должен быть обеспечен.

У всех меньшинств должны быть их собственные народные и средние школы; что касается высших учебных заведений и вообще высших научных учреджений, то их основание и количество регулируется теперь во всей образованной Европе определенным количеством, степенью образованности и потребностями жителей. В самой Германии приходится приблизительно один университет на три миллиона и одно техническое училище на шесть миллионов жителей – у нас у трех миллионов немцев есть один университет и две технические школы.

В политическом отношении немецкое меньшинство является наиболее важным; его привлечение к республике упростит все остальные вопросы меньшинств.

Когда в неединоязычном государстве дело касается правительственных учреждений и государственного языка, то должно быть применено правило, что в вопросе об официальном языке решающим являются потребности жителей и административные выгоды – ведь государство существует для граждан, а не граждане для государства. У государства, как цельного и единого организма, и у его армии будет свой язык – чешский (словацкий); это дано самим демократическим принципом большинства. И так государство будет чехословацким. Однако национальный характер государства не обеспечивается одним государственным языком; речь не исчерпывает характер народа, национальный характер нашего государства должен основываться на качестве общекультурной программы, последовательно и усиленно осуществляемой.