Мировая революция. Воспоминания - [127]

В Вене господствовал действительно смертельный страх, но перед большевизмом; русский пример, развал армии от поражений и с голоду действовали на двор, на правительство и на военное командование как паралич; теперь это видно со всей ясностью из признаний австрийских военных вождей. Исходя из этого, мы можем понять поведение Вены после ответа Вильсона и итальянского поражения.

Еще на манифестацию, вызванную Социалистическим советом в Праге и в провинции 14 октября, Вена отвечала репрессиями и преследованиями; из официальных сообщений видно, как испугало тогда объявление республики. Пражское и брненское наместничество давало точные сообщения о каждом собрании и о том, что на нем говорилось, объявление же республики считалось всеми учреждениями непростительным политическим преступлением.

Это было до ответа Вильсона; после него Вена совершенно обессилела. Относительно этого у нас есть интересный документ из истории последнего послания д-ра Бенеша в Прагу.

Последнее сообщение д-ра Бенеша о положении за границей относится к 11 сентября; д-р Шамал получил его в порядке и передал Национальному комитету (депутату Швегле, д-ру Рашину и др.). Д-р Бенеш написал более подробно о том, что сообщил 11 сентября, и послал с этим гонца из Швейцарии в Прагу. Гонец был задержан, и австрийское военное министерство получило в свои руки сообщение Бенеша от 22 октября, в тот самый день, когда утверждалась программа Ламмаша. В сообщении д-ра Бенеша было указано лицо, которому нужно было передать это сообщение, и его адрес (редактор Белеградек). Вена уже на это не реагировала. Наоборот, она дала членам Национального комитета паспорта в Женеву и решилась наконец согласиться с программой Вильсона.

С этой венской точки зрения на положение должно судить о ходе переворота в Праге. Когда капитуляция Андраши вызвала в Праге переворот, то Вена не считала свою позицию в опасности от того, что произошло в Праге. Совет министров одобрил 29 октября соглашение с наместником в Праге и в Брне; некоторое замешательство проявил министр внутренних дел по поводу чешских немцев, но он ожидал, что немецкий национальный комитет и правительство найдут формулу для особой организации (Sonderbechandlung) наших немецких округов.

Когда пражское наместничество довело до сведения Вены о соглашении с Национальным Комитетом, то министерство внутренних дел послало в Прагу приказ не мешать проявлению политических взглядов; военное министерство приказало уже с 28 октября, сейчас же после первых сообщений из Праги, земскому военному управлению в Праге, как и в Брно и других городах, вести по мере надобности переговоры с Национальным комитетом. А в ночь на 29 октября послало подробное наставление принимать предложения Национального комитета. Пражские и иные военные власти, как и гражданские, сообщали из Праги и отовсюду из Чехии и Моравии, что срываются австрийские государственные гербы и офицерские кокарды – все это уже Вене не мешало: новые государства во всяком случае имеют свои знаки и эмблемы; что касается австрийской армии, то всем командирам был сообщен план разделить армию на национальные части под условием, что все это произойдет тихо и без возмущений. Вена была беспомощна и так взволнована, что верховное командование армии (29 октября) ставило солдатам на фронте вопрос, стоят ли они за республику или за монархию и династию. Спокойствие и порядок – вот в чем заключалась теперь программа Вены, продиктованная ей страхом перед большевизмом; беспокойство и бунты легко могли перейти в революцию, в особенности когда почву для нее подготовил голод. Потому Вена, особенно в Чехии, налегала на Национальный комитет, настаивая, чтобы войско получало хлеб. При этом влияла еще мысль не показывать за границей, особенно же союзникам, беспорядка и развала; дело в том, что и далее, уже после переворота в Праге, Вена усиленно стремилась привлечь Вильсона и союзников, а для этого был необходим аргумент, что народы и особенно армия спокойны. Отсюда уступчивость военных властей, особенно в Праге, уступчивость по приказу из Вены. Для Национального Комитета, при его тактике, эта уступчивость Вены была на руку, и он прямо шел ей навстречу. 29 октября Национальный комитет заключил с военными властями соглашение о совместной деятельности, направленной на поддержание порядка, на доставку продовольствия войску и на способствование отходу чужих войск. Депутат Тусар, тогда уже уполномоченный чехословацкого правительства, обратился в начале ноября от имени Национального комитета с посланием к чехословацким солдатам, в котором говорил, чтобы они повиновались своему прежнему начальству, что они будут отосланы на территорию нашего государства, как это только допустит состояние железных дорог и как только будут сделаны все необходимые подготовления.

Вена уже не сознавала, что ее уступчивость Праге является обоюдоострым оружием: если она могла указывать на спокойствие и порядок в чешских землях, то за границей могли и должны видеть, что и Национальный комитет мог спокойно и обдуманно строить новое государство.