Миротворец - [3]

Фазиль нашел того, кто это сделал, и убил его. А поскольку тот был федеральным чиновником, уже самого Фазиля через это объявили террористом.

Фазиль чихать на это хотел, он вернулся в Азербайджан. Но тут в Азербайджан пришли турки.

Так исторически сложилось, что в позапрошлом и прошлом веках турки повели себя с даргинцами нехорошо. Потому-то даргинцы и замирились с русскими сразу же, что турки с ними нехорошо себя вели. Ну а по второму разу, во время первой мировой, турки повели себя нехорошо уже по старой памяти — как бы в наказание за то, что даргинцы первыми и добровольно встали на сторону России.

Но даргинцы восстали не поэтому. Хотя на Кавказе долгая память, но обиды столетней давности — как засохшая коровья лепешка. Чтоб она завоняла по-новой, ее нужно долго поливать.

Даргинцы восстали потому, что кормились с контрабандной нефти и контрабандного же осетра. Попустительством российских и азербайджанских пограничников, одинаково жадных, через полупрозрачную границу шли большие транспорты. По документам все это добывалось в Южной Аварии. Прибыль азербайджанские и российские даргинцы делили по каким-то своим принципам, которые меня не интересовали никогда и никому не нужны теперь. Главное — турки эту лавочку прикрыли, а на границу повесили замок.

Турецких пограничников было не так-то просто купить. Не по причине их великой честности, а потому что у них были свои схемы с азерами, и даргинцы в эти схемы не вписывались никаким боком.

Фазиль, как и многие уважаемые люди даргинской общины, торговал нефтью. В отличие от других уважаемых людей, он не опускался до наркотиков и работорговли, но нефть считал своим законным и святым промыслом. И без всякого понимания отнесся к аресту своих грузовиков на границе. А уж когда турецкие отряды пошли по селам разоружать даргинцев — вот тут-то и завоняла полуторастолетняя коровья лепешка. Тут-то Фазиль и вспомнил, как турки жгли даргинские селения и ловили младенцев на штыки. Он и еще несколько человек объявили о создании Независимой Дарго, с прицелом на воссоединение с Северной Аварией — Дарго.

Турки со своей стороны тоже не готовы оказались проявить понимание. Когда ты посылаешь в горы отряд, чтобы разоружить деревню, а отряд возвращается не только без конфискованного оружия, но и без своего, да еще без ботинок — этого государство — член НАТО никак не может стерпеть. За Фазилем началась самая настоящая охота. Со своей же стороны ФСБ скоренько забыла, что Фазиль — объявленный в розыск террорист, и несколько раз сквозь пальцы смотрела на переход границы его отрядом. А когда турки выкатывали претензию, только руками разводила: ну, он же опасный террорист, ну, он же у нас в розыске — стало быть, ищем-ищем, а поймать не можем, уж больно хорошо скрывается, гад такой.

Турки делали вид, что верят, а сами подкупали наемных убийц или пытались проспонсировать чью-то кровную месть, благо кровников у Фазиля тоже хватало.

Во время одной из таких попыток и погибли родители Люсинэ. Но тогда война еще находилась в «холодной» стадии. То есть, стреляли много, но как-то частным порядком, не привлекая больших батальонов. А вот теперь война стала «горячей» — Фазиль со своими бойцами попытался захватить Хадиджан, транспортный узел на севере Азербайджана, получил по зубам и отполз на север Ахтинским ущельем. Вот тут-то Эдик и сказал, что закончит эту войну — хотя по факту она уже закончилась, даргинцы были разбиты и деморализованы, все, кому осталось куда идти — потихоньку покидали лагерь, просачивались через российскую границу и расползались по родственникам.

Фазиль никуда не уходил, потому что ему некуда было идти: дом разрушили, жена сидела в лагере для интернированных. А еще этот псих верил в дело даргинской независимости. С ним оставалось человек двести таких же забубенных, в основном из его родной деревни, которую турки сровняли с землей. И когда меня спрашивают, как так вышло, что Фазиль Хуссейнов смог из этого поражения сделать победу, — я отвечаю: вышло так потому, что Фазиль Хуссейнов выглядел как синеглазый катачанский спецназовец, а Эдька Лаврентьев, гребаный военный гений, был голубой, как вертолет из детской песенки, на котором должен прилететь волшебник и бесплатно кино показать.

Ну вот он прилетел и показал.

Эдик вошел в советскую армейскую палатку, где Фазиль со своими бойцами сидели и обсуждали планы, подъедая последний тушняк. Я не видела, как это было, но так часто представляла себе это, что, закрыв глаза, могу описать каждую деталь: вот затоптанные поддоны вместо пола, вот замызганные снарядные ящики, вот пластиковый стол из какого-то разоренного кафе, вот керосинка из позапрошлого века и кастрюля с кофе на ней, вот Фазиль прячет зевок в бороде и трет красные глаза, в то время как Анзор, роняя на бороду пену, пытается доказать, что нужно брать Курбе-Калу и делать из неё базу, а все даже ленятся ему сказать, что он совсем охуел, потому что это сказано уже раз девять. Все понимают, что вторжения на российскую территорию не простит им никто, и Анзор предлагает полный тухляк, всей тухлости которого не видит просто потому, что он отмороженный на всю голову чечен.