Там, где встретились «Труба» и «Сайгон»,
Порвалась связь времен.
Мы читали все, мы слышали звон,
Мы трубили подъем.
Кто остался, помахали рукой,
И отряд поскакал.
…Это было бесконечной весной
По дороге в Непал.
А. Макаревич
С чего нам начать это рассказ? С того момента, на котором свой роман закончил Василий Павлович Аксенов, с печального кладбища на мысе Херсонес, укутанного в багряницу заката и заупокойной молитвы?
Нет, господа. С чего-чего, а с этого мы не начнем, ибо начинать нужно за здравие, дальше — уж как сможешь, но начать — кровь из носу, обязательно за здравие! За упокой мы всегда успеем.
Так может, прыгнуть на сутки назад и на тысячи километров севернее, пользуясь своим всевластием в виртуальном пространстве книги? Начать с тайного заседания в одном из кремлевских кабинетов, с тихой встречи избранных — без протоколов, кинокамер и стенограмм, как и водится в этих стенах еще со времен батюшки Иоанна Васильевича: все по-настоящему важные решения принимаются вот так, без шума и фанфар. Начать с того, как могучие старики слушают доклад Маршала о последних приготовлениях ко вторжению на Остров?
Да ну их на фиг, этих мощных стариков, вернемся мы к ним, куда они денутся, успеют надоесть еще хуже горькой редьки.
Нет, вернемся-ка мы на двое суток назад, в странную и красивую страну Непал, где встает из-за циркониевых гор солнце червонного золота. Пронесемся быстрее первых лучей над просыпающейся столицей с угловатым названием Катманду, над базарами, улочками, пагодами, речкой, свернем на северо-восток, к Соло-Кхумбу, где на высоте четырех тысяч метров стоит построенный сметливыми японцами отель «Вид на Эверест». Кстати, вид отсюда открывается неважный: Эверест прикрыт массивом Лхоцзе-Нупцзе, как чикагский мафиозо — воротником плаща. Торчит одна макушка, и та подернута облаками. Эверестом сегодня не полюбуешься. Да нам и не нужно им любоваться. Мы тихо, не привлекая внимания, зайдем в отель, в холл, где готовятся к выходу четверо мужчин. Не пяльтесь на двоих из них — Великого Альпиниста, который этим летом совершит одиночное восхождение на Эверест, и его друга. Они — интересные люди, но не они должны привлечь ваше внимание. Обратите мысленный взгляд на двух других, которые сейчас подгоняют рюкзаки для долгого и тяжелого дневного перехода в Луклу, где они сядут на самолет. Они торопятся, но торопятся несуетливо, как все уверенные в себе люди. Их движения точны и быстры, и никто не примет их за праздных туристов, увидев, как легко они забрасывают на плечи сорокакилограммовые мешки. Эти двое и есть те, кто нам нужен. Пока они меряют шагами извивы горной тропы, представим их вам, господа.
Тот, что идет первым, дьявольски хорош собой. Дерзкий штрих сросшихся черных бровей, влажный блеск бархатных карих глаз из-под полей «стетсона», точеный нос и красиво очерченные губы — все это создано Аллахом, чтобы пленять сердца женщин, и — увы! — даже некоторых мужчин, к которым наш герой холоден. Этот азиатский (давайте уж сразу скажем: татарский) Билли Кид любит женщин и остается в этом вопросе непоколебим. Зовут же его Шамиль Сандыбеков, и является он гражданином Крыма и старшим унтер-офицером Вооруженных Сил Юга России, о чем и сообщает русскими и английскими буквами нашивка на его потрепанной армейской рубашке. Тут надо заметить, что нашивка врет, ибо не далее как полгода назад Шамиль изменил имя на Шэм Сэнд, следуя моде новой островной нации — правильно, яки. Да, Шамиль полагает себя не татарином, а именно яки, и когда его ботинки скользят по влажной траве, он смачно ругается на новом островном диалекте, вызывая улыбку идущего сзади друга.
Посмотрите внимательней на лицо этого человека. Его не так уж легко запомнить, это лицо, потому что косая царапина через лоб на нем еще не появилась, а без особых примет такие лица запоминанию не поддаются. Обладатели таких лиц могут грабить банки, не прикрываясь масками — все равно свидетели не смогут их описать, и бесполезным окажется хитрый полицейский компьютер с фотороботом. Совершенно заурядное лицо: не узкое, не широкое, не вытянутое и не круглое, вполне заурядные, слегка подвыгоревшие на солнце волосы того неопределенного оттенка, который беспомощно называют темно-русым. Смуглая кожа, длинноватый нос могут навести на мысль о еврейских предках, но более пристальный взгляд определит, что если и есть какие-то южные корни, то не семитские, а скорее романские. В деле опознания этого путника, вычленения его из массы загорелых темных шатенов с примесью романской крови, которых в Крыму полно, помогли бы морщинки у углов губ, примета человека, часто и с удовольствием улыбающегося. Но сейчас эта примета скрыта бородой, тоже слегка подвыгоревшей на жестком горном солнце. Словом, не за что глазу зацепиться, а надо бы, потому что именно этот человек есть ось нашего повествования. Знакомьтесь: собственной персоной капитан Верещагин, да-да, тот самый, который в прошлом году руководил экспедицией на К-2, и сам поднялся на вершину в составе штурмовой связки. Тот самый, кто три года назад организовал экспедицию на Эверест, хотя сам и не поднимался на вершину, уступив эту честь своему другу, князю Берлиани. Тот самый, о ком скоро заговорит вся крымская армия, а за нею — и весь Крым — а вы думаете, чего ради он не стал еще сутки дожидаться самолета в Тхъянгбоче, предпочел ожиданию изнурительный дневной переход? Почему они вчера совершили такой же бросок — из-под южных склонов горы Лхоцзе целый день добирались до городка? Почему они так рвутся на родину, в Крым, хотя до конца отпуска еще есть время?
![Шанс, в котором нет правил [черновик]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
