Мирные годы - [67]
В принципе Тринидад — продолжение южноамериканского материка. Он ведь на континентальном шельфе расположен, то бишь в пределах материковой плиты, и когда в оледенения уровень океана понижался — обнажалась значительная часть шельфа, и тогда Тринидад становился частью материка. И это значит, что практически вся живность, что водится на ближайшем материковом берегу, водится и на острове. Задайся мы целью, мы здесь наверняка встретили бы и аллигаторов, и пекари, а возможно, даже и тапиров, хоть и немного. Ну, муравьеды всякие с броненосцами и ленивцами — это само собой. Ленивцы, естественно, древесные, а не наземные — боюсь, что известный нам кубинский последний из них, кто ещё не истреблён. Ну, бытовали ещё байки о единичных встречах с милодоном в амазонской сельве, но ни одна так и не подтвердилась. Милодон, если кто не в курсах — это тоже гигантский наземный ленивец, родственный мегатерию, но гораздо мельче его, с быка примерно величиной. Чисто теоретически уцелеть мог, но достоверные находки для исторических времён отсутствуют даже на материке, так что на Тринидаде мы его даже искать не будем. Скорее всего, найдутся капибары, а уж агути сами боги найтись велели. Куба в разы дальше от Юкатана, чем Тринидад от берегов Венесуэлы, а на ней их полно. Так что есть на острове дичь, и без свежего мяса мы бы один хрен не остались. Но тут ещё ведь и вопрос дипломатии — сухопутная дичь принадлежит хозяевам означенной суши, и посягательство на неё без просу отношений не улучшит, особенно на небольшом острове с его ограниченной популяцией живности, а морская, да ещё и трудная в добыче — это уже немножко другое дело.
Ламантин нам попался не самый крупный, но вполне взрослый — чуток меньше трёх метров в длину. Поэтому все наелись свежатины досыта, и ещё осталось на такой же хороший обед. Ели в два приёма, сменяя тех, кто оставался на всякий пожарный на борту судов, затем перекурили, да и направились в селение к хозяевам торговать. Располагалось оно недалеко, у места впадения в море крупного ручья, поскольку и морской промысел играл в жизни тутошних красножопых ничуть не меньшую роль, чем охота. Земледелием они тут не занимались, но оно и не удивительно — племя явно родственно тому, которое населяет Доминику и тоже земледелием на ней не заморачивается, а Тринидад ведь и сам побольше, и материк совсем рядом, так что по сравнению с вулканическими островками здесь для охотников-собирателей и подавно раздолье. Ну, пока они ещё не размножились сверх всякой разумной меры и не выжрали ресурсов острова. В общем, не обнаружили мы возле селения ни кукурузных полей, ни маниоковых, а как только сделала ведущая к нему тропа последнюю петлю, так и открылось оно нам сразу. В смысле, частокола вокруг него, наподобие того, что деревню в устье Амазонки окружал, не оказалось. То ли воюют они с соседями меньше, то ли другие у них тут приёмы и методы обороны. Впрочем — да, иначе ведь и быть не может. Это из лука через узкие бойницы частокола стрелять вполне себе удобно, а каково через них рукой дротики метать? Как и на Доминике, ни длинных луков, ни даже коротких мы у местных дикарей не заметили, так что всё логично. Ходят, правда, только по тропе, так что спешить с приписыванием им тут особого миролюбия я бы тоже не стал — не исключены ни замаскированные ямы-ловушки с кольями, ни «чеснок» в виде отравленных колючек, наступать на которые дружески не рекомендуется. В реале такая мера защиты применялась в этой части материка и у араваков, и у карибов, и кто знает, когда и кем она изобретена впервые? Мы-то, конечно, не с босыми ногами, но проверять чингачгуков на вшивость таким методом без крайней необходимости что-то не хочется.
Но заставлять нас никто и не собирался. Не знаю, как в обычных ситуёвинах, но при наличии чужаков под боком гойкомитичи бздят и бдят. За нами, конечно, наблюдали всё это время, и едва только за последним поворотом тропы показалось селение, как нас встретили и проводили прямиком на их центральную площадь, вытоптанную до голого грунта. Видимо, и тут в чести ритуальные шествия и танцульки. К счастью, как я уже и упоминал, у охотников-собирателей с иерархией проще — выход главного чуда в перьях не сопровождался ни поднятием перед ним пыли вениками, ни многочисленной свитой в гордой позе рака. Свита-то была, конечно, но небольшая и шествовала нормально. Ну, об ограде, а точнее, об её отсутствии я уже сказал. Жилые дома — тоже шалаши по сути дела, как и в низовьях Амазонки, тоже большие, на много семей, но поменьше тех, амазонских. Они и устроены несколько иначе — не овальные, а прямоугольные в плане, и стены не переходят плавно в крышу, края которой нависают над ними, а главное — всё строение приподнято над землёй на невысоких, но всё-же сваях. Видимо, и здесь в разгар сезона дождей бывают наводнения, а высокую насыпь возводить, чтобы на ней уже и строиться, тутошние красножопые поленились. Да и не столько их здесь обитает, чтобы на ударные первобытно-общинные стройки драгоценные человеко-часы тратить. Ну и жизнь у них тут не такая, чтобы горбатиться — работают, но только пока им хватает трудового энтузиазма.
