Мир на Востоке - [26]
В то же мгновенье в выпускном отверстии выбили затычку. Желтым светом полыхнуло пламя. Печь с грохотом освобождалась от своего кипящего груза. Разбрасывая искры, жидкий металл тек в желоб и с бульканьем и шипеньем раскаленной добела струей лился в ковш литейной ямы. Исходивший от него жар обжигал кожу, стягивал губы.
Сколько бы раз Ахим ни наблюдал плавку, он не мог привыкнуть к этому зрелищу. Какая мощь! Казалось, это пламя вырывается из ноздрей сказочного дракона. Но еще больше поражала ловкость и сила, с какой люди управляли пламенем. Огненная стихия, как в волшебной сказке, покорялась их воле.
Когда ковш наполнился до краев, его подцепил кран и из литейной ямы перенес на ленту транспортера. Там под струей воды налитый в формы металл застывал, и цвет его, вначале светло-оранжевый, понемногу становился темно-красным.
Гул в цехе не умолкал. Кюнау довольно-таки бесцеремонно тряхнул Ахима за плечо, чтобы вывести из задумчивости и напомнить, зачем они сюда пришли. Не для того ведь, чтобы на огонь глазеть.
— Герберт Бухнер! — крикнул Кюнау ему в ухо, стараясь заглушить машины. — Бригадир! Активист! Передовик!
Ахим увидел человека в каске и длинном, по щиколотку, кожаном фартуке. Сняв огнеупорную рукавицу, он протянул Ахиму руку.
— Расскажи нам о том, что пришлось тебе не по вкусу. — Голос Кюнау срывался от напряжения. Он закашлялся, на шее вздулись жилы. — Вот скажи ему свое мнение… Как ты отнесся к его статье…
Ахим разозлился: этот Бухнер явно заранее подготовился к встрече и заучил свой ответ наизусть — и закричал:
— Тут ничего не слышно, даже собственных слов не разберешь. Разве так можно разговаривать?
С этим нельзя было не согласиться. Они вместе с Бухнером вышли из цеха на улицу. В лицо снова подул сырой, холодный ветер.
— Я хотел бы узнать, — спросил Ахим, — что ты и твои коллеги думаете по поводу отравлений газом?
— Паршиво, конечно, но пока трудно что-нибудь изменить. Приходится мириться. Стране нужен наш чугун. — Бухнер улыбнулся, белки глаз и зубы на вымазанном копотью лице сверкнули, как у негра, и добавил: — Если товарищ журналист когда-нибудь соберется нас снова посетить, советую не являться в полуботиночках и таком фасонистом плаще.
Кюнау тоже усмехнулся, только его усмешка получилась не такой дружелюбной, как у бригадира.
— Хорошо, Герберт, — произнес он, — пришли к нам Оскара Винтерфаля.
Бригадир попрощался и вновь натянул рукавицу. Как по заранее отрепетированному сценарию, спустя всего несколько минут появился плавильщик, тот самый, что недавно сыпал соду в желоб.
— Что это вы у меня в цеху все время под ногами путались? — проворчал он. — Какие ко мне вопросы?
— Да вот товарищ, — начал было Кюнау, — из редакции…
— Знаю я его.
— А статью про нас, которую он в позавчерашней газете напечатал, видел?
— Нет, — Винтерфаль покачал головой.
— Жаль. Он, видишь ли, считает, что те, кто работает на колошниках, подвергают себя опасности не добровольно.
— Ты забыл добавить, — вмешался Ахим, — что речь идет о ядовитом газе.
— Гм, — пробурчал Винтерфаль, — это все не моего ума дело — я вкалываю ниже этажом. У нас тоже не сахар. Но что поделаешь? Металл-то надо давать.
Прощаясь, он приложил два пальца к каске и уже на ходу, обернувшись, сказал:
— Хочу тебе, товарищ журналист, дать один совет. Не наряжайся так, когда на комбинат приходишь. К тебе даже подойти страшно.
На губах у Кюнау вновь заиграла усмешка, вероятно, у него наготове была уже следующая кандидатура, но Ахим не дал ему и рта раскрыть.
— Прекрати этот спектакль! — резко бросил он. — Я уже после разговора с Бухнером понял, кого ты мне сейчас будешь демонстрировать. Хорошо же ты их выдрессировал. Пляшут под твою дудку, а я с самого начала, хотя бы из-за своих полуботинок, кажусь им подозрительным. Теперь я сам буду спрашивать, и кого захочу.
В ответ секретарь парткома только молча пожал плечами. Пожалуйста, если он так настаивает. Все равно в дураках окажется. Он, Кюнау, выиграл первый раунд, и в следующем победа тоже будет за ним. Без всякого сомнения. Рабочие поддержат его — секретаря парткома, а не какого-то неизвестного журналиста.
Они уже довольно высоко поднялись по лесенке на колошниковую площадку, как снизу их окликнул женский голос:
— Товарищ Кюнау! Эй! Товарищ Кюнау!
Кюнау перегнулся через перила. Ахим тоже посмотрел вниз. Там у погрузочной рампы он увидел женщину в бесформенном грязно-синем комбинезоне. Она изо всех сил махала им рукой.
— В чем дело? — крикнул Кюнау.
— Нам надо с тобой поговорить!
Кюнау спустился с лестницы. Ахим, разумеется, без приглашения последовал за ним.
Женщина в комбинезоне была плотной, коренастой, на вид лет пятидесяти, но, возможно, это впечатление было обманчиво: копоть на лице, рабочая одежда старили ее. Из-под нахлобученной шапки выбивалась черная прядь, и ветер трепал ее. Лицо казалось серым от сажи, размазанной дождевыми каплями.
Назвав женщину по имени — Лизбет, — Кюнау спросил, какое у нее к нему дело и кто эти «мы», что хотят с ним поговорить.
— Сейчас узнаешь. Вон ждут у бункера.
Все это она произнесла довольно агрессивным тоном, и, чтобы как-то сгладить его, Кюнау попытался обратить разговор в шутку:
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.