Мир на Востоке - [149]
Прямота, с какой она задала вопрос, поставила Ульрику в тупик. Как ответить, чтобы Ханне стало все ясно? Помедлив в поиске точных слов, Ульрика сказала:
— Ахим очень честный и прямолинейный, поэтому сплошь и рядом натыкается на непонимание людей. Там, где другие вполне довольствуются половиной, он во что бы то ни стало хочет добиться всего. Отсюда, по-моему, и идут все его неприятности.
— Это я хорошо понимаю, — подтвердила Ханна. — Он весь в отца. Роберт тоже был такой: ему либо все, либо ничего. Он мог лоб себе расшибить, но коль уж брался за дело, то должен был довести его до конца. Но ответь: так-таки необходимо было Люттеру топить своего товарища, друга детства?
Ульрика только пожала плечами. Конечно, живуч еще дух былых времен. На всякого несогласного непременно надо повесить ярлык «оппортуниста» и подвергнуть публичному избиению. Но это должно измениться, не может не измениться. Партия не имеет права опускаться до такого…
Ахим продолжал смотреть на небо. Какое-то тревожное чувство овладело им. Так ли уж ты уверен, спросил он себя, что принял правильное решение? А может, ты просто стал жертвой закономерности? Как Дантон у Бюхнера[11], в той читанной в молодости книге? Уж не пожирает ли вновь революция своих детей?
Давно, еще перед тем, как поступить в многотиражку, у него был большой разговор с Мюнцем. Говорили на отвлеченные темы, и Ахим в порыве философского вдохновения заявил, что, на его взгляд, существует три вида творчества, единственно достойных этого слова: наука и искусство, в коих испокон веков необходим талант одиночки, и то, что он называл тогда политическим формированием общества и что осуществимо при участии всех людей, правда лишь в условиях социализма… В первом и втором он уже попробовал себя и пока что без особого успеха. Ну а чего он добился в третьем? Чего достиг за все то время, что находился на партийной работе в качестве ответственного редактора газеты? Возможно, в другой ситуации он ответил бы на этот вопрос поговоркой «цыплят по осени считают», но сейчас был слишком уязвлен и подавлен, чтобы сохранять какой-то оптимизм.
Последний день на заводе был едва ли не самым тягостным в его жизни. Он подал заявление, как то предписывалось законом, за месяц до увольнения и с тех пор фактически отбывал время. И вот настал последний день. Он явился в редакцию с чемоданом, куда сложил все свои личные вещи из шкафа и письменного стола. Затем на ватных ногах обошел несколько кабинетов, собирая нужные подписи в «бегунке». Почти никто не разговаривал с ним, ограничиваясь самыми необходимыми репликами, точно боялись, будто их могут заподозрить в симпатии к нему. Пока он освобождал полки шкафа, Лерман, словно прилипнув к стулу, сидел за своим столом, смущенно покряхтывал, а один раз даже попытался сказать нечто одобрительное, впрочем, это ему решительно не удалось. Накануне Люттер разразился в «Вархайт» статьей, где обвинил Ахима и еще нескольких человек в «политическом примиренчестве». Прочтя гневную инвективу по своему адресу, Ахим пришел в ужас. У него было такое чувство, будто его ославили на весь мир, навечно поставили на нем позорное клеймо… Теперь же, по прошествии нескольких недель, когда обида чуть поостыла, он, как ни странно, мог понять Франка. Разве сам он не точно так же действовал еще каких-нибудь пару лет назад? Только трагическая судьба Кюнау заставила его взглянуть на многое совсем другими глазами…
Он сделал глубокую затяжку. Огонек сигареты разгорелся, жарко заалел у его губ. И в это мгновение до него вдруг дошло, что же случилось с небом над Айзенштадтом.
Сзади послышались шаги. Он обернулся — в глаза ему ударил яркий луч света. По саду шла Ульрика, освещая себе дорогу карманным фонарем.
— Эй ты, гулена, домой не пора? Юлия уже искупалась, и если ты хочешь сказать ей «спокойной ночи», то поторопись. И ужин ждет на столе.
— Да-да, иду…
Она прильнула к нему. Он обнял ее и показал свободной рукой в ту сторону, где лежал Айзенштадт.
— Посмотри туда. Ты ничего не замечаешь? А я уж час гляжу и все никак не могу понять, отчего это небо над комбинатом такое пустое… В нем нет больше красного зарева. Факелы потухли! Значит, скоро и печи загаснут совсем…
Ульрика и Ахим устроились на ночь в спальне, на одной кровати, дочку положили между собой. Спальня осталась такой же, как при жизни отца. Мать постелила себе в гостиной на кушетке.
Спал Ахим беспокойно, всю ночь ему снились кошмары, в чем, впрочем, могла быть повинна тяжелая деревенская перина. Утром он проснулся совершенно разбитым, точнее, не проснулся, а был разбужен. Где-то совсем неподалеку, не то во дворе у Функе, не то в их собственном сарае, истошно кукарекал петух и вдобавок к этому оглушительно тарахтел мотоцикл, так что Ахим даже разозлился: черт бы побрал этого любителя техники! С утра пораньше свою таратайку мучает…
Однако минуту спустя он услышал на улице шаги. Скрипнула калитка, как и во всех домах поселка, не запиравшаяся на ночь. Взглянув в окно, Ахим увидел, что на дворе белым-бело — бушевала пурга, поднимая в воздух мириады мельчайших снежинок.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.