Мир на Востоке - [148]
— Что поделать… Но если уж на то пошло, то квартира эта для нас становится тесноватой.
— Вот как?
— Да, бабушка, — неожиданно встряла Юлия. — У меня скоро появится братик. Тогда я буду играть только с ним, а мамочка сможет больше заниматься своими делами.
Эта новость поразила Ханну не меньше, чем первая. Она встала в дверях, собираясь задать вопрос, но замялась, не зная, как ей выразиться в присутствии внучки. Наконец она сказала:
— Выходит, к вам скоро опять прилетит аист?
— О каком аисте ты говоришь, бабушка? — воскликнула Юлия. — Ребенок уже давно у мамы в животе. Приложи ухо — услышишь.
— Так, так… Чудеса! — пробормотала Ханна. Эта новость вернула ей хорошее настроение. — И когда же вы ждете прибавление в семействе?
— В мае, — ответила Ульрика, с улыбкой выслушав диалог бабушки и внучки.
— Забавно: твой ребенок может родиться с тобой в один день, — проделав некоторые расчеты, сообщила Ханна. — Тебе будет тридцать два. Боже, как время-то бежит! Вы и впрямь стали совсем взрослые, так что сами знаете, как лучше… Об одном только прошу: уж не забывайте меня, старуху.
— Мама! — вскричала Ульрика. — Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты даже думать так не смела!
— Ну ладно, ладно, не сердись. — Ханна вернулась на кухню и снова занялась ужином. — Куда это Ахим запропастился? С детства не был домоседом, все любил под каштанами сидеть…
Между тем наступили сумерки. Солнце скрылось в белесой пелене. Один за другим зажигались огни. Лаяли собаки. Где-то не переставая тарахтел мотоцикл, — видимо, никак не заводился. Стоя у изгороди, Ахим увидел вдали крышу товарного состава, медленно, с перестуком тащившегося в Галле или Лейпциг. Там, куда убегали рельсы, лежал комбинат. Странно, Ахиму показалось, что небо в той стороне какое-то особенно мрачное, зловещее, точно там никогда не было звезд, а извечно зияла лишь черная, космическая дыра…
Последний месяц, пока Ахим дорабатывал положенный до увольнения срок, редакцию возглавлял Лерман, бывший его заместителем. Лет на двадцать старше Ахима, всю свою жизнь проработавший в разных газетах, он тем не менее, несмотря на все свое прилежание и даже честолюбие, был классической серостью. Семь лет Ахиму приходилось переписывать его материалы. Он делал это безропотно и без эмоций, чтобы не обижать коллегу. Теперь же «Факел» стал чем-то вроде ведомственного бюллетеня: Лерман, совершенно не владевший пером, нашел выход из положения в том, что почти всю газетную площадь отвел под публикацию всевозможных речей и официальных документов. Газету перестали читать, и Ахим — одним из первых.
Разумеется, после ухода из редакции он не мог особенно привередничать и внутренне был согласен на любую работу, даже самую непрестижную, будь то дворником или разнорабочим на стройке. С одним-единственным условием: только не в Айзенштадте. Для него была непереносима мысль, что кто-то будет посмеиваться за его спиной и ехидничать: мол, во как Штейнхауэра жизнь мордой об стол приложила… Он был готов влачить самое жалкое существование, но только не «исправляться», к чему его призывало собрание.
У меня есть своя голова на плечах, думал он. И пока я свободный человек, я буду идти собственной дорогой… Возможно, когда-нибудь я вернусь в биологию: как-никак закончил биофак, хоть и семь лет назад, ну да знания остались. Чем плохо? Буду работать в лаборатории, ставить опыты над мышами и крысами: хорошее, чистое дело… Несмотря на работу в редакции, он был в курсе того, что происходило в биологии, регулярно читал научные журналы, так что квалификации не потерял. Ему было известно, что генетика перестала считаться «буржуазной лженаукой», получила как бы второе рождение, с профессора Безендаля сняты все вздорные обвинения, и он возглавил исследовательский институт. Быть может, именно сейчас он сможет реализовать себя как ученый с наибольшей полнотой.
Но и литературу он не забросит. Страсть к писательству в нем не только не угасла, а лишь окрепла. Все больше и больше его захватывала идея повести. Он пытался выстроить сюжет. Велик был соблазн воспроизвести недавно пережитое, но он чувствовал, что очень легко может сбиться, так сказать, на созерцание собственного пупа. Описание пережитых злоключений казалось ему занятием слишком банальным. Он опасался, что, отталкиваясь только от своего опыта, может невольно исказить жизненную и историческую правду, впасть в субъективизм, не имеющий ничего общего с реализмом. Нет, тут требуется нечто другое. По типу повесть должна быть чем-то вроде «Михаэля Кольхааса»[10], как ни страшно ставить для себя такие ориентиры.
Некто борется против несправедливости. Чем кончится его борьба: победой или гибелью?
Стало совсем темно. Даже снег в поле перестал белеть. Ахим снова посмотрел в сторону Айзенштадта и опять подивился угрюмой черноте неба над городом…
Ханна сказала:
— Ладно, хватит тут спектакль разыгрывать. Вы что, думаете, я ничего не замечаю? Я и без вас давно все знаю. Карл Функе показал мне ту газету, где Люттер с грязью Ахима смешал. Вот же негодник! Как можно так людей бесчестить?! Ну а ты-то, Ульрика, тоже хороша. Почему не сказала мне всю правду? Что такого натворил Ахим? Не верю, чтобы такой славный мальчуган мог сделать что-то плохое.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.