Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [75]

И как она до этого не догадалась с самого начала!

Хирдманну Прим должен был греть правую щеку. Воин шел по пескам тем особенным

шагом, который не позволял подкрасться усталости. Отшагав совсем немного — по его меркам —

хирдманн почувствовал, что не может поставить ногу, словно мешало что-то незримое. Пошарил

впереди руками — по воздуху — стена какая-то, невидимая, но плотная. Попробовал найти

границу, прошел по кругу. И тут его осенило: вот она, эта круговина, мать ее! Повернулся, решив

поспешить обратно, чтобы успеть подготовиться, пока астроном и «она» вернутся. Поднажал и

таки смог наступить на песок круговины, невидимая стена стала податливой, пустив его ногу.

Воздух заискрился, запахло грозой, в ушах появился гулкий шум, хирдманна развернуло спиной,

невидимая рука толкнула его вперед и он упал. При падении хирдманн ударился затылком о

странный камень синего цвета. Воин замер, раскинув могучие руки, потеряв от удара сознание. От

падения могучего тела взвихрился песок, и обнажились остальные камни. Как и говорила Янина —

черный, красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой и синий круги. Черный самый маленький,

остальные вкруг него, постепенно увеличиваясь по мере приближения к внешнему кругу.

Хирдманн начал приходить в себя, но не мог пошевелить и пальцем, не мог даже захрипеть. Лежал,

глядя на первое светило, уже коснувшееся горизонта, с присвистыванием вдыхая и выдыхая быстро

остывающий воздух.

Вдалеке послышался невнятный шорох. В поле зрения попали фонтанчики песка от копыт

лошадей, тех самых, что могут пройти Крогли без остановки. В голове застучало беспрерывно: нет,

125

12

нет, нет, нет. Хирдманн догадывался, что его бывшие собратья могут узнать, что он жив, что живы

те, кто должен вернуться к Всемогущему. Что его, хирдманна служение Олафу понято им

превратно, и он не должен был помогать беглецам. Что нужно было не вступать с ними в сговор, а

давно, еще тогда в Красных башнях доложить суприму о заговоре и получить вечную

благодарность Всемогущего. Но нет, имперский пес вбил себе в голову, что божество может

ошибиться, чужестранцы могут быть полезны Крамбару и не в качестве игрушек. Хирдманн

должен был давно убить песчаную ведьму, ту, что осмелилась спасти ему жизнь. Тьфу, хирдманн

окончательно запутался и, так как все равно ничего сделать не мог, решил смиренно лежать и

дожидаться свершения судьбы. Огорчало, что не сможет убедить бывших собратьев в том, что

таким образом он служит Олафу — не сможет даже произнести приветствия. Ждать оставалось

совсем недолго — песок, ставший розоватым в свете заката, взлетал под копытами все ближе...

Янина, поначалу шедшая не спеша, размышляя о том, где же могут обнаружиться

круговины, почувствовала неясную тревогу. Подумала о Вальде — нет, с этим все в порядке, он

тоже ничего не найдя, возвращается к оазису. А вот мысли о хирдманне стали путанными, ведьма

не смогла увидеть, где он и что с ним происходит. И это незнание заставляло быстрее передвигать

ноги. Что-то темное, поднявшись в мыслях, шептало ведьме: «Что тебе этот хирдманн? Зачем

торопиться? Чтобы помочь извечному врагу всех ведьм? Он же из тех, кто заставляет рожать им

мальчиков, из тех, что прогоняет едва живых рожениц в пустыню, лишая даже прощания с

новорожденным? Ты же хотела его смерти, вот и пусть его, пусть сдохнет собака имперская! А

Вальд и не узнает, ты же ничего не делала. И твои руки останутся чистенькими, и враг будет

повержен. Умерь свой шаг, не беги, пусть судьба сама покарает ненавистного хирдманна...». Но

Янина чувствовала, что хирдманн перестал быть ненавистным, перестал быть врагом. Хирдманн

стал почти другом пустынной ведьмы? Неисповедимы пути дружбы. Но ведьма знала, что с того

момента, как она согласилась помочь кровнику, после того, как перетащила Вальда и полумертвого

хирдманна в оазис, после пережитой песчаной бури — она уже перестала быть прежней.

Вспомнились слова бар Катарины: «Если пришлось спасти кому-то жизнь, хоть кому, даже самому

презренному человечишке, даже хирдманну — ты станешь навсегда привязана к нему, станешь в

ответе за все то, что с ним будет происходить». И Янина побежала. Она бежала так, как бегала

только один раз в жизни, тогда, будучи едва живой после затянувшихся родов, когда ее заметила

бар Катарина и отправила сестер ей навстречу. Хотя и не было особой необходимости бежать, но

Янина бежала падая, скользя по песку из последних сил, чтобы оказаться в кругу тех, кто может

помочь, кто может спасти. И не только от физической боли, но и от одиночества, от жизни, что

хуже смерти. И сейчас она чувствовала, что хирдманн стал ей почти кровником, и его тоже нужно

спасти, иначе его жизнь станет хуже смерти...

Вальд уже подходил к оазису, когда услышал вопль, полный ярости и невыносимой злобы,

подходящий какому-нибудь дикому зверю, исходивший из глотки взбешенной женщины. Симона