Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [35]

души, да и можно будет не стесняться, наказать лжеца.

- Хорошо, Вальд.

- Что хорошо?

- Ты меня убедил. Но тебе придется какое-то время провести у меня в гостях. Я не могу

представить тебя с твоими ужасными манерами, у тебя кожа обветренная и сухая. Мои

ухаживальщики сотворят чудо и, когда я представлю тебя божеству, ты будешь совершенно

идеален. Такой вариант тебя устраивает?

- Конечно. Ваша щедрость сравнима лишь с вашим великодушием.

- Одевайся, не дразни меня, а то мое великодушие может быстро закончиться. Отправляйся к себе

наверх. И как, говоришь тебя зовут полным именем?

- Торнвальд де Аастр.

59

59

- Вот это достойное имя. Кто так тебя обозвал — Вальд, мягкое, никчемное имя. Я буду звать тебя

Торн — это как раз то, что надо.

Вальд подумал: «Зови хоть как, мне-то что». Но вслух, естественно ничего не сказал, лишь молча

поклонился.

Вальда вновь отвели в комнату на вершине башни. Хирдманны оставили его там и исчезли.

Вальд, выждав немного, осторожно выглянул в проем — неужели его никто охранять не будет?

Ниже виднелась узенькая полоска света, пробивающегося из-под закрытой потайной двери — там-

то похоже и размещались соглядатаи. Ну, хоть глаза мозолить не будут и над душой стоять. Вальд

обшарил всю комнатку, желая побольше узнать о ее предыдущих жильцах. За прикроватным

столиком нашел неровные палочки — чьи-то отметины, свидетельствующие о тоскливых днях

узника или узницы. В самом низу едва заметно по-мирски написано «Кир». Сердце екнуло — в

этой самой комнате жила Стела. Но, похоже, никаких больше потайных знаков ей оставить не

удалось. После долгого-долгого обыска всей клетушки удалось лишь найти в щели между спинкой

кровати и матрацем разогнутую шпильку с заточенной половинкой. «А вот и кинжальчик» -

обрадовался Вальд, старательно перепрятав находку. Конечно, против хирдманновских мечей с их

волнообразными клинками не очень-то спасет, но может пригодиться — если станет совсем

невмоготу, поможет мигом окончить мучения. Вальд укутался в одеяло, еще хранящее запах Стелы

— духи эти он запомнил, когда вошел и увидел ее разряженную, кажущуюся почти голой и

сводящую с ума этим самым запахом — словно удар под дых получил, хотелось сорвать скатерть со

стола и прикрыть кровницу от чужих плотоядных взглядов. Такое же чувство возникало в далеком

детстве, когда матери приходилось плясать на праздниках у Диких, и все племя пялилось на

полуобнаженное тело, вызывающее откровенное желание. Терпкий запах напоминал и о Селене и о

Стеле — таких одновременно близких и далеких. День был долгим и трудным, но удалось

выторговать немного покоя. Вальд не преминул воспользоваться затишьем и крепко уснул.

Глава 11.

Попытка не пытка.

Вальду снилось, что он еще ребенок. И они с матерью вновь у Диких, и он спит, а она

тормошит его:

- Вальди, ну нельзя же так долго спать. Помоги мне. Вставай немедленно и помоги мне.

Внезапно она отворачивается и закрывает лицо руками. Вальд пугается — он давно уже не спит,

лишь притворяется, чтобы побыть с мамой наедине хоть чуть больше времени — когда на нее не

глазеют и не отправляют со всякими поручениями то туда, то сюда.

60

60

- Мама, мама, я проснулся. Ты обиделась? Я помогу тебе, вот сейчас и помогу, - пыхтит от усердия

и смешно прыгает на одной ножке, пытаясь попасть в штанину. Мать не открывает лица, так и

сидит молча, чем пугает мальчика еще сильнее. Он не выдерживает, кричит:

- МАМА!

Подползает ближе — штанину натянуть так и не получилось, пытается отнять ее руки от лица. А

руки — холодны и мокры — в крови. Мальчик кричит, кричит, что есть силы. Мать падает на бок

— побагровевшее лицо в крови, вместо глаз — пустые глазницы, в которых горит багровое пламя и

мертвым голосом произносит:

- Ты точно мне поможешь?

И вновь Вальд чувствует, как его трясут за плечо, и пытается сбежать в сон еще дальше, чтобы не

помнить этого кошмара, но реальность вторгается в его дрему. Невеселая реальность в виде двух

нахмуренных хирдманнов с дымящими факелами в руках, но и она лучше, чем то, что было во сне.

И потекли скучные будни. Каждое утро, едва светлел горизонт, хирдманны приходили и

вытаскивали Вальда из постели, вели его на занятия. Каждый день его муштровали — он учил

крамсонский язык, плавал в бассейне, развивая гибкость, заново учился находиться за столом —

пользуясь столовыми приборами, часть из которых была распространена только в Крамбаре, учился

поддерживать непринужденную беседу на заданную тему, запоминать мелочи — вдруг

Всевышнему что-то понадобиться запомнить, одеваться — так как при дворе Олафа одеваются,

соблюдая местную моду, пользоваться косметикой. Последнее Вальду долго никак не давалось,

пока учитель не рассказал про допустимые сочетания цветов. Учитель — вот уж заноза —

манерный разряженный худой старик, пахнущий духами так крепко, что всякое насекомое,