Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [19]

32

32

Насколько она могла помнить — перед тем как ее голову засунули в темный мешок — Вальда

крепко приложили по голове, и он упал на горячий песок. Смогла ли пустыня добить его, если не

смогли этого крамсоны... Через несколько мгновений после того как она проснулась, двери

приоткрылись, пропуская ее служанок. Несмотря на то, что девушка невольно располагала к себе,

ей до сих пор не удалось узнать даже имён своих помощниц. Они никогда не говорили, знаками

показывая, что они ожидают от неё, всегда были послушны, не перечили ни в чем, даже если она,

распалившись, начинала браниться, как уличная торговка. Но, если Стела просила о чем-либо, что

выполнить служанки не могли — они просто проводили руками снизу вверх, что означало отказ. И

всегда приходили почти сразу после того, как пленница просыпалась — следили за ней, что ли.

Хотя, если бы следили, знали бы и про отметины на крышке столика. А может и знали, только

какой им от этого вред — что-то пишет, ну и себе пусть пишет, лишь бы съедала то, что они

приносили, купалась, гуляла и не перечила. Стела с улыбкой вспоминала первые дни заточения,

когда она кидала в служанок подушки, выкидывала еду в купальню, наполненную благоухающей

сладкими ароматами водой, как попыталась спрыгнуть вниз из окна, когда ей удалось распутать

многочисленные шторы, закрывавшие свежему воздуху путь в комнату. Это был единственный раз,

когда ей удалось выглянуть наружу — и она увидела с высоты башни весь пресловутый город-

империю Крамбар, и пламенеющие вдали Красные башни — те самые, к которым им надо было

добраться. С этого дня она решила затаиться — пока она одна, шансов на побег не было. И пока

она в этой крауссовской башне — шансов тоже нет. Оставалось лишь дождаться удобного случая и

там уж не тормозить.

И ожидание не затянулось. Бухан посчитал, что пленница достаточно приручена, чтобы

показать ее очам Всевышего Олафа. Сегодня после обеда Эрик собирался в Красную башню, с

вечера испросив аудиенцию. Бухан припас много всяческих редкостей, включая мирское ущельское

вино, горючую черную вязкую жидкость, что выменял у менгрелов, драгоценные ткани из далеких

стран, пряности, драгоценности и, конечно, главное его сокровище — эта рыжая. С утра сразу

после завтрака ожидался этот купеческий ноён, который может добавить редкостей в коллекцию

бухана. А Олаф Благословенный не забывает тех, кто приносит ему радость обладания такими

редкостями.

Ноён Розенпорт прибыл вовремя. Купцы всегда ценили свое и чужое время, отличаясь

редкостной пунктуальностью. Бухан еще находился за столом, заканчивая завтрак, когда доложили

о приходе ноёна. Розенпорт вошёл, как всегда стремительно, полы легкого плаща развевались,

навевая прохладу. В покоях бухана было тепло. Эрик любил, когда тепло, заставляя гостей париться

в уличных одеждах — снять плащи он никогда и никому не предлагал. Вместе с ноёном пришли

двое — молодые люди, один из них явный кровник Розенпорта, молодой, привлекательный, но

такой купец, что видно издалека, а второй поднял на миг глаза — взглянув на него, бухан замер.

«Олаф Всемогущий, те же глаза, что и у рыжей! А сложен как! Рыжую — императору, а этого себе

33

33

оставлю, сколько бы за него не просили!» - пронеслось в мыслях Краусса. Кровь бросилась бухану

в лицо, руки вспотели от подступившего неотвязного желания подойти к жемчужноглазому юноше,

который стоял, потупив взор, и убедиться в его реальности.

- Бухану Эрику здравствовать и процветать! Всевышнему Олафу бесконечности новолетий! -

приветствовал Эктор хозяина башни.

- И достопочтенному здравствовать и процветать! Всевышнему — бесконечности! - ответствовал

бухан, - Прошу, проходите, можете снять одеяния, здесь тепло. Я люблю, когда тепло, знаете ли.

«Я должен увидеть его без этих тряпок» - подумалось Крауссу.

Ноён сделал себе зарубочку в мыслях: неслыханное дело — бухан Краусс предложил-таки

раздеться. Пристальное наблюдение за Эриком дало свои плоды — бухан был как-то странно

возбужден, чуть ли руки не потирает, лоб покрылся бисеринками пота, хотя тепло-то любит.

Сначала купец подумал, что бухан предвкушает будущий визит в Красную башню, но потом решил,

что кроется тут что-то другое. И продолжил наблюдение. Гости сняли плащи, которые немедленно

были унесены куда-то. Бухан предложил присесть и сообщить, какое дело привело столь

достопочтенных гостей. Ноён представил кровника. Пергани раскланялся со всей

почтительностью, которую только мог изыскать в своем сердце. Потому как Бардему пришлось

очень постараться, чтобы не рассмеяться, глядя на высокого, высохшего, словно те деревья, что им

пришлось наблюдать в песках Крогли, сластолюбца. Молодой купец безошибочно разгадал в

бухане «спинолюбителя», так в Мире называли тех, что предпочитали для секса лиц своего пола,

потому как самому приходилось из-за смазливости, мускулистой фигуры и молодости частенько

отбиваться от предложений таких типов. «И к этому господину попадет Вальд — интересно, а ему