Мир, где нас не ждали - [39]

Комитетчик сложил кончики пальцев вместе и внимательно взглянул на Громова-младшего холодными и серыми глазами. Раньше Денис бы даже поежился от такого взгляда опасного человека, наделенного высокой властью. Но сейчас, после всего пережитого на службе «Отдела истинности истории и граждан, попавших в петлю времени», Денис мог смотреть этому человеку в лицо с гордо поднятой головой и даже с вызовом, впрочем, последние эмоции он старался контролировать. Гордость это, конечно, хорошо, сейчас это даже к месту, ведь для КГБ ты должен выглядеть невиновным по всем пунктам, но все же палку перегибать не стоит. А вот страха… Страха, действительно, никакого не было, поскольку сердце Дениса сейчас терзали совсем иные эмоции, а именно злость и обида на Юлю и все то, что она учудила. А еще, словно маленький комнатный мопс, в душе потявкивала совесть, стараясь внушить чувство вины, что, мол, если бы ты сразу прислушался к ёжику, ничего бы этого и не было. Не было бы чертова ограбления, не было бы двух кровавых смертей охранников, не было бы разжалования генерала Фадеева и самоубийства прапорщика Акуленко, и еще двенадцати трупов спецназа, и унизительного ареста отца. «Ох, Юля, Юля, и как ты теперь только будешь спать по ночам с этим кровавым следом, тянущимся за тобой?». Но совесть-мопс опять тявкнула, что, мол, вина лежит и на тебе, но в ответ на нее тут же зарычали две огромные овчарки по кличке злость и обида, и совесть прижала уши, и, похоже, затаилась, дожидаясь своего часа.

— Денис, я могу быть с тобой откровенным? — тем временем перестав буравить Громова-младшего взглядом, спросил Бахчисараев.

— Да, Кир, можешь, — принимая предложенную игру, так же без фамильярности, ответил Денис.

— Тогда скажу честно, ты мне нравишься, Денис. Парень ты хороший и как человек, и как опер. Ты ведь почти в одиночку взял Богатырева, а это дорогого стоит.

Денис поморщился: «Опять меня хвалят за то, что я не совершал».

Бахчисараев с подозрением скосил взгляд, будто учуяв неправду, но Денис вовремя нашелся:

— Рука, — он помахал перед носом комитетчика гипсом, — иногда как кольнет, аж до мозга костей пробирает.

— Ясно, — кивнул Бахчисараев. — Ну, продолжим. Буду с тобой откровенен, ты, конечно, находишься под подозрением, но это и не мудрено в сложившейся ситуации. Но я искренне надеюсь, что все подозрения с тебя будут сняты в ближайшие дни. Во-первых, никаких улик против тебя нет, во-вторых, сам Богатырев признался, что и слыхом о тебе не слыхивал, до тех пор, пока ты его не подстрелил, ну, а в-третьих, ты блестяще прошел полиграф.

— А мой отец и Ю… товарищ Гончарова? Они его не прошли? — Денис и сам знал ответ на этот вопрос, но если играть, то играть до конца. Ёжик, захоти она того, то с легкостью бы смогла обмануть любой детектор лжи, а отец — он ни в чем не замешен и ни в чем не виновен, и проверка на полиграфе бы это доказала. Но, как понимал Денис, Юле было зачем то необходимо, чтобы они с Громовым-старшим угодили в цепкие лапки КГБ, и о подброшенных для этого уликах она позаботилась.

— Нет, Денис, — прямо глядя в глаза, соврал старший майор госбезопасности. — Товарищи Громов и Гончарова проверку на полиграфе провалили, полностью подтвердив свою вину.

«Ну, ты только посмотри, врет же и не краснеет, паскуда!» — возмутился про себя Денис.

— Твой отец, впрочем, до последнего стоял на своем, пытаясь доказать, что он ни к чему не причастен, и его просто подставили. А вот Гончарова оказалась куда более словоохотлива, она раскаялась в содеянном и, видимо, надеясь на поблажку, чирикала как канарейка на воле. Но в таком деле поблажки никакой быть не может, и этой птичке в ближайшем будущем придется чирикать уже в очень далекой клетке. — Бахчисарев даже улыбнулся, явно довольный собственной метафорой.

Громов-младший стиснул зубы и сжал кулаки. «Заехать бы тебе сейчас по физиономии, прямо здесь и прямо сейчас, — зло подумал он, — а не играть с тобой в примерного товарища коммунистического общества… Впрочем, за что? — неожиданно одернул себя Денис. — Ты ведь действительно считаешь их хитрыми и безжалостными преступниками и не стремишься возложить вину на невиновных». Кулаки разжались сами собой. В душе хотелось винить именно Бахчисараева, но он ведь просто выполнял работу и долг перед страной и обществом, но ненавидеть хотелось именно его, поскольку Юлю ненавидеть Денис просто не мог.

— И что им теперь грозит? — собравшись с мыслями, спроси Громов-младший.

— Марс.

— Марс?! — воскликнул Денис. И все тотчас встало на свои места.

«Конечно же, Марс! Вот чего она добивалась! Ведь все ответы и спасение именно там. Но ведь на Марсе ёжик окажется в ГУЛАГе, и возможности развернуться у нее точно не будет. Хотя… отец тоже будет там, впрочем, как и Игорек… да, его она, похоже, тоже обработала!» Тут же вспомнилась странная реакция богатыря на появление их с Юлей в момент облавы, тогда Денис не предал этому значения, но теперь точно вспомнил, что Игорек лишь удивился и опустил автомат. И уже потом на допросе ёжик с богатырем будто о чем-то перемигивались. Да и странная фраза Кики: «тебя не велено убивать, даже калечить нельзя». Но теперь мозаика пазла сложилась, и детальки встали на места. «Эх, Юля, Юля, ты все продумала, даже мою будущую роль, о которой я пока и знать не знаю, поэтому тебе так нужно, чтобы я остался на свободе,… а что если…»