Мир для тусклой ведьмы - [13]
Глава 6
Терема, терема… Бревенчатые, просмоленные, тяжелые. С клетями и подклетями; высоко поднятые на столбах. С шатровыми крышами, крытыми березовой дранкой, точно рыбьей чешуей. С петухами да лошадками на коньках. С точеными перилами высоких крылец и переходов. С квадратными оконцами и расписными ставенками. Изгибаются, закручиваются, нависают, все в кружевной резьбе — овеществленная сказка. А вокруг плотный тын из заостренных кольев. Врезаны в него на могучих ушаках тяжелые двустворчатые ворота. И пялятся на входящих пустыми зенками с двух сторон нечеловеческие, вытянутые черепа.
Дядь Миша выругался и сплюнул через плечо:
— Вот же ж зараза.
Соскочил с телеги и повел коней во двор. Ленивая серая собака в пегие подпалины, укрывшаяся от зноя под высоким крыльцом, лениво пошевелила ухом и приоткрыла глаз. А по сходам от распахнутой двери спускался навстречу гостям человек. Один одинешенек на весь залитый солнцем мощеный двор. Вот ведь странно. Пограничная речка под боком, а тут ни волшебных сторожков, ни караульщиков. Только боярин, обленившийся пес да они двое: возчик и инквизитор. Впрочем, кто он, у Сашки на лице не написано.
Увидев парня на крыльце, дознаватель сразу понял — с этим не заладится. Точно шилом ткнули под ребро. А тот стоял, расправив широкие плечи, небрежно, насмешливо улыбаясь краем рта. Зыркал синим глазищами с загорелого широкого лица, из-под косо упавших на лоб смоляных кудрей.
Сапоги узорные, сафьяновые, с загнутыми носами. Мягкие штаны заправлены в них и почти прячутся под полами долгого, ниже колен, голубого кафтана, расшитого серебряными травами. Воротник у кафтана стоячий, рукава распашные, кажут алую рубаху с вышивкой. Боярин и есть. И корд на кольчатом поясе у бедра. А из-под сапог тянется по ступенькам ко двору домотканая дорожка. Сашка прищурился, а не дернуть ли ее — чтобы пролетел хозяин, считая задом ступеньки, сбивая спесь.
Парень прочел мысли, которые гость и не сильно прятал. Косо ухмыльнулся. Поднял руку, шевельнул пальцами, и к телеге дяди Миши набежали грузчики, стали споро растаскивать поклажу.
— Это кто? — спросил возницу Сашка.
Парень поднял подбородок:
— Я и сам отвечу. Данила, глава разведки. А кто ты?
Дознаватель, не глядя, отправил к нему по воздуху верительную грамоту. Обернулся к дяде Мише:
— Спасибо, что подвезли. Вы назад теперь?
— Назад вечером, по холодку.
— Вот и славно. Меня подберете.
Мужик провел под носом коричневым, в заусеницах, пальцем:
— А чего ж не подобрать? С таким реппелентом-то.
И довольно хрюкнул.
— Валерка! — позвал Данила. — К тебе!
Поймал Сашка, что голос свой боярин сдерживает и направляет очень точно — чтобы слышали лишь те, кому слова предназначены. А до других доносится лишь легкое эхо. Дознаватель повел плечами, отлепляя от них потную рубашку. Что-то казалось ему здесь вельми странным, а что — определить не сумел. Неведомый Валерка выскочил из-за спины. В этом не было ни пыхи, ни враждебности. Обыкновенный светловолосый сероглазый парень Сашкиных лет, ну разве вот пошире в плечах и обряжен роскошнее.
— Ну?
Грамота перепорхнула к нему в руки. Непохожие на руки горожанина: с узловатыми пальцами, исцарапанными, мозолистыми. С твердыми, коротко обрезанными ногтями. Руки и наряд противоречили друг другу.
Дочитав, Валерий вернул документ Сашке, кивнул коротко остриженной головой:
— Добро пожаловать на Ольгину, владарь Александр. Валерий Першин, инквизитор.
Впервые названный согласно новому статусу, дознаватель ощутил неловкость — как в чужом официальном костюме: жмет в плечах и в паху натирает.
— Вы голодны? Идемте со мной.
Сашка проглотил горькую слюну. Они с дядей Мишей перекусили по дороге хлебом с салом и луком, но то было давно и неправда.
Валерка привел гостя в полутемную низкую трапезную. Перекрестья коричневых балок на потолке подпирали крученые столбы, расписанные диковинными цветами с позолотой, разливавшей туманное сияние. Вдоль трапезной протянулся тщательно выскобленный стол из пригнанных половинок бревен — от здорового очага в торце до окна в поварню с полкой под ним. У стола — тяжеленные дубовые скамьи.
Украшенные резьбой и шкурами простенки прорезали узкие, глубоко утопленные окошки с цветными стеклами. Пока Сашка оглядывался, хозяин переговорил с поварихой, и на стол вылетели две огромные фарфоровые тарелки с огненным борщом, здоровущий ковш-утица, расписанный яркой эмалью и полный компота, и половина золотистого каравая. Следом брякнулись ложки.
— Жрите!
— Не в настроении? — спросил Сашка украдкой, оглядываясь на поварню.
Валерка запустил ложку в борщ:
— Мы все тут не в настроении. Настена инспекций уй как не любит.
— Я не с инспекцией, — Сашка глубоко вдохнул, втянув перечно-свекольный запах. И чихнул.
— У вас тут погиб великий инквизитор края. Я хочу посмотреть место, где его убили.
Валерий провел заскорузлым пальцем по витому ободку тарелки.
— Значит… вы приехали искать владаря Дмитрия? Бывшего владаря, — поправился он.
Сашка сморгнул. Парни уставились друг на друга.
— По-моему, я выразился достаточно четко. Я хочу видеть место, где его убили, а не тело.
И тут произошло то же, что с горничной Любочкой из служебной гостиницы: на Сашку обрушился поток мыслеобразов, только осознаваемый передающим и фильтруемый по сути дела. Какое-то время дознаватель приходил в себя, держась за край стола ладонями. Потом налил компота и выпил единым духом. А Валерка подсунул ему две бумаги с красными восковыми печатями на шнурах.
В сборник вошли фантастические произведения Марии Семёновой, Марии Галиной, Павла Молитвина, Елены Хаецкой и других известных авторов.«Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак», — говорили, если верить легендам, все без исключения знаменитости от Платона до Черчилля.А еще говорили и говорят: «Злой, как собака».«Быть может, по образу и подобию Господа были созданы совсем не прямоходящие звери, а те, которые шагают на четырех лапах и машут хвостом?» — писал в одном из своих романов Дин Кунц.А еще положительные герои любят в праведном гневе вскричать: «Собаке — собачья смерть!»Они такие разные, наши четвероногие знакомцы, — чьи-то друзья, чьи-то враги.Они первыми были отправлены в космос и скоро будут сопровождать звездолетчиков, идущих «по пыльным тропинкам далеких планет».Их делали героями своих произведений такие непохожие писатели, как Лев Толстой, Джек Лондон, Рей Брэдбери и Михаил Булгаков.Слушать и читать об их подвигах, проделках и преступлениях — одно удовольствие, вспомните хотя бы бессмертную «Собаку Баскервилей».С собаками не соскучишься, а потому — приятного чтения!
В этом мире падающие звезды остаются жить среди волшебного народа; вредные птички летавки умеют странствовать между звезд, вот только начисто забыли об этом, и потому чаще оказываются в жарком или супе; телепорт угодил в замковый ров, исправно пополняя поголовье лягушек странными особями; инквизиция охотится на остроухих, а те готовы превратиться из тревожной сказки в опасную быль... но в этом мире никогда не оставят в беде и придут на помощь.
Стеб. Пародия. Темный властелин узнает о попаданце, который может расстроить его коварные планы и злобные замыслы, и наконец решает разобраться, откуда растут ноги у проблемы. Так что кому приключения, сверхспособности и юные эльфийские принцессы, а кому-то придется за базар отвечать. Подозреваются все!
"… и великие воды не могут потушить любви… стрелы ее — стрелы огненные…" История любви Ивара и Ливии Харт.
В сборник «Славянское фэнтези» вошли произведения Марии Семёновой, Андрея Валентинова, Елизаветы Дворецкой, Николая Романецкого и других известных авторов.Доблестные витязи, могучие чародеи и коварные злодеи, мастерски владеющие всеми видами оружия, вновь сходятся в смертельных поединках. Не на живот, а на смерть бьются за любовь прекрасных дев, счастье своих близких, ради славы или презренного металла, дающего власть над людьми и странами. Берегини смертельно ранят любовными стрелами, змии подколодные, летучие и плавучие стремятся извести человечий род, волхвы и ведуны бродят по градам и весям нашей и «параллельной» Руси, награждая, карая и милуя, когда по заслугам, а когда и потакая собственной блажи.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.