Мир для тусклой ведьмы - [13]

Глава 6

Терема, терема… Бревенчатые, просмоленные, тяжелые. С клетями и подклетями; высоко поднятые на столбах. С шатровыми крышами, крытыми березовой дранкой, точно рыбьей чешуей. С петухами да лошадками на коньках. С точеными перилами высоких крылец и переходов. С квадратными оконцами и расписными ставенками. Изгибаются, закручиваются, нависают, все в кружевной резьбе — овеществленная сказка. А вокруг плотный тын из заостренных кольев. Врезаны в него на могучих ушаках тяжелые двустворчатые ворота. И пялятся на входящих пустыми зенками с двух сторон нечеловеческие, вытянутые черепа.

Дядь Миша выругался и сплюнул через плечо:

— Вот же ж зараза.

Соскочил с телеги и повел коней во двор. Ленивая серая собака в пегие подпалины, укрывшаяся от зноя под высоким крыльцом, лениво пошевелила ухом и приоткрыла глаз. А по сходам от распахнутой двери спускался навстречу гостям человек. Один одинешенек на весь залитый солнцем мощеный двор. Вот ведь странно. Пограничная речка под боком, а тут ни волшебных сторожков, ни караульщиков. Только боярин, обленившийся пес да они двое: возчик и инквизитор. Впрочем, кто он, у Сашки на лице не написано.

Увидев парня на крыльце, дознаватель сразу понял — с этим не заладится. Точно шилом ткнули под ребро. А тот стоял, расправив широкие плечи, небрежно, насмешливо улыбаясь краем рта. Зыркал синим глазищами с загорелого широкого лица, из-под косо упавших на лоб смоляных кудрей.

Сапоги узорные, сафьяновые, с загнутыми носами. Мягкие штаны заправлены в них и почти прячутся под полами долгого, ниже колен, голубого кафтана, расшитого серебряными травами. Воротник у кафтана стоячий, рукава распашные, кажут алую рубаху с вышивкой. Боярин и есть. И корд на кольчатом поясе у бедра. А из-под сапог тянется по ступенькам ко двору домотканая дорожка. Сашка прищурился, а не дернуть ли ее — чтобы пролетел хозяин, считая задом ступеньки, сбивая спесь.

Парень прочел мысли, которые гость и не сильно прятал. Косо ухмыльнулся. Поднял руку, шевельнул пальцами, и к телеге дяди Миши набежали грузчики, стали споро растаскивать поклажу.

— Это кто? — спросил возницу Сашка.

Парень поднял подбородок:

— Я и сам отвечу. Данила, глава разведки. А кто ты?

Дознаватель, не глядя, отправил к нему по воздуху верительную грамоту. Обернулся к дяде Мише:

— Спасибо, что подвезли. Вы назад теперь?

— Назад вечером, по холодку.

— Вот и славно. Меня подберете.

Мужик провел под носом коричневым, в заусеницах, пальцем:

— А чего ж не подобрать? С таким реппелентом-то.

И довольно хрюкнул.

— Валерка! — позвал Данила. — К тебе!

Поймал Сашка, что голос свой боярин сдерживает и направляет очень точно — чтобы слышали лишь те, кому слова предназначены. А до других доносится лишь легкое эхо. Дознаватель повел плечами, отлепляя от них потную рубашку. Что-то казалось ему здесь вельми странным, а что — определить не сумел. Неведомый Валерка выскочил из-за спины. В этом не было ни пыхи, ни враждебности. Обыкновенный светловолосый сероглазый парень Сашкиных лет, ну разве вот пошире в плечах и обряжен роскошнее.

— Ну?

Грамота перепорхнула к нему в руки. Непохожие на руки горожанина: с узловатыми пальцами, исцарапанными, мозолистыми. С твердыми, коротко обрезанными ногтями. Руки и наряд противоречили друг другу.

Дочитав, Валерий вернул документ Сашке, кивнул коротко остриженной головой:

— Добро пожаловать на Ольгину, владарь Александр. Валерий Першин, инквизитор.

Впервые названный согласно новому статусу, дознаватель ощутил неловкость — как в чужом официальном костюме: жмет в плечах и в паху натирает.

— Вы голодны? Идемте со мной.

Сашка проглотил горькую слюну. Они с дядей Мишей перекусили по дороге хлебом с салом и луком, но то было давно и неправда.

Валерка привел гостя в полутемную низкую трапезную. Перекрестья коричневых балок на потолке подпирали крученые столбы, расписанные диковинными цветами с позолотой, разливавшей туманное сияние. Вдоль трапезной протянулся тщательно выскобленный стол из пригнанных половинок бревен — от здорового очага в торце до окна в поварню с полкой под ним. У стола — тяжеленные дубовые скамьи.

Украшенные резьбой и шкурами простенки прорезали узкие, глубоко утопленные окошки с цветными стеклами. Пока Сашка оглядывался, хозяин переговорил с поварихой, и на стол вылетели две огромные фарфоровые тарелки с огненным борщом, здоровущий ковш-утица, расписанный яркой эмалью и полный компота, и половина золотистого каравая. Следом брякнулись ложки.

— Жрите!

— Не в настроении? — спросил Сашка украдкой, оглядываясь на поварню.

Валерка запустил ложку в борщ:

— Мы все тут не в настроении. Настена инспекций уй как не любит.

— Я не с инспекцией, — Сашка глубоко вдохнул, втянув перечно-свекольный запах. И чихнул.

— У вас тут погиб великий инквизитор края. Я хочу посмотреть место, где его убили.

Валерий провел заскорузлым пальцем по витому ободку тарелки.

— Значит… вы приехали искать владаря Дмитрия? Бывшего владаря, — поправился он.

Сашка сморгнул. Парни уставились друг на друга.

— По-моему, я выразился достаточно четко. Я хочу видеть место, где его убили, а не тело.

И тут произошло то же, что с горничной Любочкой из служебной гостиницы: на Сашку обрушился поток мыслеобразов, только осознаваемый передающим и фильтруемый по сути дела. Какое-то время дознаватель приходил в себя, держась за край стола ладонями. Потом налил компота и выпил единым духом. А Валерка подсунул ему две бумаги с красными восковыми печатями на шнурах.