– На этом лайнере просто серпентарий какой-то! – Тихонько возмутилась Сабрина.
– Надо сообщить санитарно-биологической службе транспортной компании. – Согласился я. – Пусть проведут дезинфекцию.
– Тим! Но нас тогда тоже могут отправить за борт! За компанию!
– Ничего подобного. Мы поддаемся дрессировке и способны ловить мелких грызунов, коих здесь на борту, судя по неудовлетворительной работе корабельной СБС, тьма тьмущая!
Томбравец тоже была недовольна (хотя, она же с самого начала…). Ну, правильно – каюта, судя по обстановке, ее личная и занимает она эту каюту одна. А тут на ее личную территорию без спросу вторгаются – никакого стука в дверь, никаких звонков… да и незаметно по Томбравец, чтобы она получила «визитку-предупреждение» на свой инком. Даже если получила – вряд ли успела бы ответить. Пусть даже «вторженец» – один из ее начальников.
– Коммодор?
– А да брось ты! – Отмахнулась Занович. – Ты бы еще полчаса вокруг да около ходила. Решительнее надо быть! Решительнее! Ну-ка, быстренько обменялись паролями! У нас еще куча дел!
Значит, тот кейс, что она принесла – это подавитель информационных потоков комплексного действия. Вполне понятная предосторожность: служба безопасности на таких лайнерах – это одна большая информационная «протечка».
– Ну, вот и славно! – Хлопнула в ладоши Занович, когда файлы с паролями исчезли из наших хранилищ, взаимно уничтожившись после совпадения хэш-сумм.
И хотела что-то добавить, но Сабрина ее нагло перебила:
– Тетя Гадюка, а куда вы дели того огромного молодого человека? Неужели не оправдал оказанного доверия?
– Очень даже оправдал! – С готовностью ответила Занович. – Очень даже! В конце концов вы пялились на страдания моего мужа, а не на меня!
Сабрина поморщилась (с отвлечением внимания Занович не ошиблась – мы оба ее позорно проворонили), но не сдавалась:
– Который по счету? Четвертый, поди?
– Шестой. – Весело осклабилась Занович. – Шестой. Они время от времени борзеют – приходится регулярно их менять. Но этот пока держится, молодчинка! Рекомендую! Не благодари!
М-да, пробить Занович, судя по всему – задача нетривиальная. Но Сабрина попыталась еще раз:
– Не удивлюсь, если увижу на борту лайнера кэптена Джонсон и ее какаш… простите, подопечную.
– Ну, что ты, Сабрина. – Подхватил я. – Наверняка, кэптен Джонсон следует параллельным курсом на каком-нибудь крейсере. Разумеется, со своей… ароматной подопечной.
– Бедняжечка! – Шмыгнула носом Сабрина. – А ведь там, на крейсере, даже завалящего спа-салона нет! Не бережет себя капитан Джонсон, не бережет!
Занович умильно сложила ручки и обратилась к Томбравец:
– Ну, разве они не лапочки, Ира? Разве не чудо?
– Так точно, мэм!
– Ир… вот для чего Уставы пишут, а? Для того чтобы их читали! А ты?
Томбравец устало вздохнула и снова устроилась в кресле, отвернувшись.
– И не надо мне тут изображать, Ира!
Занович одной рукой легко сдвинула одно из кресел и непринужденно поставила тяжелую мебель перед сидящей Томбравец. Села, наклонившись вперед:
– Отпуск хотела? Хотела! На курорте? На курорте! Я тебе даже симпатичного мальчика подогнала, который не просто терпит твои странности, а наслаждается ими!
– И девочку! – Возмутилась Сабрина. – Девочка тоже НАСЛАЖДАЕТСЯ!
Мы все так же стояли посреди комнаты, что, разумеется, было не очень-то комфортно и совершенно нас не устраивало.
Взгляд на нас перевели обе – и Занович, и Томбравец. И если первая смотрела с прежним умилением, то вторая – с укоризненным сожалением.
– Тетя гадюка все правильно сказала. – Ответил я на взгляды. – Не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать в личных целях свое служебное положение. А мы как-нибудь приткнемся в двухместной тесной коморке – не переживайте за нас… Я бы на вашем месте тоже оформил бы такие апартаменты на себя – а подчиненные как-нибудь перебьются… Как там в Уставе про твердость, стойкость и лишения? А уж освоить выделенные на операцию немаленькие средства ПРАВИЛЬНО – сами звезды велели! Всецело одобряю!
А потому что не надо мне тут изображать! Будто мы виноваты в сложившейся ситуации!
– Но какие же рептилии ядовитенькие растут, а! – Всплеснула руками Занович. – Прям, хватай и беги!
– Простите, мэм! – Я даже сделал шаг назад и выставил руки. – Но вашим девятым мужем мне быть неприкольно.
– Почему девятым? – Удивилась Занович. – Седьмым! Считать разучился?
– Я еще маленький, мэм! А когда вырасту, вы, наверняка, смените еще двоих.
– Ты слишком плохо думаешь о тетеньке гадюке, Тим. – Покачала головой Сабрина. – Ты будешь примерно двенадцатым!
– Ни за что! – Возмутился я. – И, дабы оградить себя от посягательств всяких престарелых педофилов, мы, сестра, сей же час переезжаем в эту каюту! Только я в замке входной двери немного поковыряюсь…
Занович некоторое время с улыбкой нас рассматривала. Повернулась к Томбравец:
– Ну! – Она ткнула в нас пальцем. – Кто там, такой нехороший и безнравственный, использует «детишек» (новый тычок указующим перстом в нашу сторону) в своих низменных целях, а? Кто кого использует, Ир? Разуй глаза! Им конфетку дай – они по плечо руку оттяпают и будут при этом смотреть глазами щеночков, выпрашивая добавки! Так что быстренько оформляй им разрешение на проживание в твоей каюте, пока они не обнесли здесь какое-нибудь казино. Таких лучше держать на коротком поводке.
