Мимикрия в СССР : воспоминания инженера, 1935 - 1942 годы, Ростов на Дону - [81]
Моя хлеборезательная машина работает хорошо. Все пекарни города, вырабатывающие сухари для армии, заказали нам подобные машинки, и недавно я получила личное письмо, подписанное самим наркомом Микояном; он благодарит меня за скорое и успешное выполнение военного задания. Я никак не ожидала, что моя работа получит такую высокую оценку.
40
Сегодня утром, как только я пришла на службу, меня вызвал к себе главный инженер. Увидев его, я поразилась: он выглядел совсем больным и страшно расстроенным. Очевидно, он не спал всю ночь.
— В. А., принимайте от меня дела; я вам передам только самое главное, остальное вы сами найдете. У меня нет времени оставаться здесь долго.
— Но в чем дело? Почему я должна принимать дела? Вы что, уходите? Вас переводят в трест? В Москву?
— Ах, совсем не то, — он отвернулся и безнадежно махнул рукой, — какой там трест! Меня высылают в Сибирь как ненадежного, даже как потенциального врага. Считают, что я немец!
— Да какой же вы немец?
— Совсем не немец, я даже говорить по-немецки не могу, но, к сожалению, у меня немецкая фамилия. Высылаются все лица немецкого происхождения и на сборы нам дали только несколько часов: вчера вечером объявили, а сегодня уже везут.
— Но я не хочу принимать обязанности главного инженера.
— Валентина Алексеевна, никто не спрашивает ни вашего, ни моего согласия. Директор сказал сдать все дела вам, а потом вы с ним уговаривайтесь: будете вы или не будете работать в этой должности.
— Вас увозят с семьей?
— Да.
— Как же вы оставляете дом, вещи? У вас ведь нет времени распорядиться всем этим.
— Жена, она у меня русская, пытается уговорить кого-либо из своих родственников поселиться у нас в доме и сохранить для нас хоть что-нибудь. Только не знаю, стоит ли хлопотать? Вряд ли мы переживем ссылку, да и вообще, трудно сказать, кто переживет и что сохранится после войны.
Я была однажды у него и знала, что у него собственный дом и очень хорошая обстановка, по-видимому, оставшаяся ему от родителей. Конечно, если оставить без присмотра, все будет растащено и разграблено.
Немного погодя пришел директор; он тоже был расстроен.
— Ну, что, принимаете дела?
— Я принимаю, но только чтобы скоро передать их кому-нибудь другому. Я не могу работать "главным".
— Почему это вы не можете? Вы же замещали его раньше, и ничего, все было хорошо.
— Я конструктор. Я не могу выполнять две обязанности.
— Прикажут, так сможете; война, мы все мобилизованы!
— Меня не могут мобилизовать, у меня маленький ребенок.
Недавно было разъяснение властей, что женщины, у которых есть дети до семи лет, не могут быть мобилизованы.
— И это говорит советский инженер, член ФЗК, в момент, когда партия и правительство особенно нуждаются в ее помощи! Вот как на опыте выявляются настоящие советские патриоты! — воскликнул он со злобой.
— Я не отказываюсь, но это работа, с которой я не справлюсь, и я вас об этом предупреждаю. Я пока что буду замещать, а вы пишите в трест, чтобы прислали нового "главного".
— Мы все будем вам помогать.
Я отлично знала, как все будут помогать. Пример Николая Николаевича был еще свежим в моей памяти. Вся их помощь будет в понукании. Кровь из носа, а давай. Наш стопроцентный коммунист-директор — хороший погоняйло. Все неполадки будут сваливать на меня, особенно теперь, когда часто не хватает топлива и сырья, когда из-за недостатка транспорта цеха загружены готовой продукцией и фабрика обязана выполнять добавочное задание по сушке сухарей, а тяжелая работа выполняется женщинами, так как много мужчин мобилизовано. Часто даже наш опытный гл. инженер сидел на производстве до полуночи, а я, малоопытная, должна буду проводить здесь дни и ночи. И все это в военной обстановке, когда почти в каждом видят шпиона и диверсанта! Я, конечно, всеми силами буду стараться избавиться от новой должности.
Немного погодя ко мне пришла работница и со слезами стала говорить, что ее тоже высылают как немку. Плача, она сказала: "Ведь мы все советские граждане, ведь у нас интернационал!" Она просила, чтобы ФЗК заступился за нее.
— Послушайте, ни ФЗК, ни директор не могут ничего сделать для вас, это приказ военного командования. Идите лучше быстрее домой и собирайтесь в дорогу.
Новость о высылке "главного" быстро распространилась по комбинату, и Яков Петрович прибежал ко мне.
— Вы что, согласились заменять главного?
— Я не соглашалась…
И я рассказала ему, как было дело.
— Ничего, потерпите, скоро пришлют кого-нибудь из Москвы. Там сейчас жарко, немцы нажимают, и очень многие желают улизнуть. Тем более что должность главного освобождает от военной службы. Как только там узнают, немедленно явится заместитель. А пока что я могу вам обещать, что мельница и машинное отделение не причинят вам беспокойства… Только вот разве меня самого призовут. И как все быстро случилось, еще вчера никто не подозревал ничего подобного. Все это очень странно, все мы советские граждане, национальность считается пережитком старого, предрассудком, а, смотрите, людей ссылают потому только, что у них предки были немцы.
— Вероятно, нашли, что немцы легко откликаются на "зов предков". Интересно, как это сделали, что их так скоро обнаружили и сообщили о выселении, всем в одно время?
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.