Мимикрия в СССР : воспоминания инженера, 1935 - 1942 годы, Ростов на Дону - [19]

— Конечно, но что же сделаешь?

Екатерина Ивановна взволновалась:

— Как легко можно подсказать ребенку опасную идею! Недавно я слышала, мама рассказывала Соне сказку о злой мачехе, знаете, в которой мачеха довела Машу до того, что та пошла и бросилась в колодец, чтобы утопиться с горя, но вместо того, чтобы утонуть, Маша на дне колодца нашла волшебное царство.

— Я знаю эту сказку.

— А у нас во дворе есть колодец с очень низким срубом! Ведь и Соне может прийти в голову идея броситься в колодец, чтобы попасть в волшебное царство. Завтра же попрошу папу сделать на колодце крышку с запором.

— А до этого предупреди маму, чтобы она не спускала глаз с Сони, — сказал Антон, — рассказываешь сказки и забываешь, что детишки-то все принимают за чистую монету!

Я знала, что у Давыдовны есть два сына, один студент, а другой еще мальчик, но где они живут и почему мать не живет с ними, она не говорила.

Однажды она меня спросила:

— В. А., разрешите мне пригласить сюда моего сына, когда вас не будет дома.

— Пожалуйста, а что он, приехал повидать вас?

— Он приехал на несколько дней и остановился у знакомых.

Пришедши однажды домой со службы, я застала ее сына еще у нас. Маленький, невзрачный на вид молодой человек лет девятнадцати. Вид у него очень самоуверенный. Давыдовна с гордостью представила его мне.

— Надолго приехали? — спросила я у него.

— Нет, завтра уезжаю обратно.

— А далеко вам ехать? Где вы учитесь?

— Ехать довольно далеко. Я учусь в строительном техникуме, в следующем году кончаю.

Он не назвал города, где учится.

— Что же, вы тогда возьмете к себе мать?

— Тогда будет видно.

— Вы привезли с собой братишку?

— Нет.

— Жаль, что не привезли, мать скучает, ей хочется его повидать.

— Повидает, еще больше скучать будет. Так лучше, если она его не видит.

— А с кем же он там остался?

— В приюте.

— В приюте?!

— Да, он живет в приюте, в том самом городе, где я учусь, я его часто навещаю, а когда кончу и получу работу, я возьму его жить к себе.

— Бедный мальчик! Почему же вы его взяли от матери, если вы сами не можете смотреть за ним?

— Мать не сможет воспитать его правильно.

— Как это правильно?

— В коммунистическом духе.

Мне молодой человек сделался неприятным, и я ушла в другую комнату. Через несколько минут они ушли.

Когда Давыдовна возвратилась с заплаканными глазами, я ее спросила:

— Как же это вы отдали ему ребенка? Сколько Александру лет?

— Семь. Я не отдавала Александра, он его у меня украл. Приехал на каникулы после смерти отца, а когда уезжал, забрал брата. Он раньше учился здесь, в Ростове. Через некоторое время я поехала их навестить, а мне в техникуме сказали, что он уже не учится у них, в уехал в другой город. Потом я получила от него письмо, он написал, что перевелся в Сибирь и Александр с ним. А теперь вот приехал один… — она заплакала.

— Почему это он считает, что вы не можете воспитать сына правильно?

— Он говорит, я малограмотная и политически неразвитая.

— Знаете, Давыдовна, он у вас какой-то странный. За политическим образованием следит школа; да и у малограмотных матерей бывают очень образованные дети, я могу вам привести сотни примеров тому. Я бы посоветовала вам потребовать Александра через суд.

— Нет, я не хочу поднимать скандала, а потом, может быть, и правда, лучше братьям жить вместе. Ведь Михаил (старший сын) очень умный, у него хорошая голова на плечах и он добрый, вот видите, приехал повидать меня, говорит, соскучился.

Мне сын Д. не показался ни умным, ни добрым, а приехал он, скорей всего, чтобы повидаться с товарищами, с которыми учился раньше, или со знакомой девицей.

Вечером Сережа пришел домой и говорит:

— Валя, ты знаешь, что Ойстрах и Оборин дают концерты в Ростове?

— Знаю, мне хотелось бы пойти послушать.

— Я купил билеты на субботу. Мы пойдем вместе с Еленой Сергеевной, она просила меня купить билеты ей и ее мужу.

Елену Сергеевну, сотрудницу на кафедре Сережи, я не особенно люблю. Она дочь и внучка профессора и сотрудники немного ее баловали. Мне она казалась капризной. Они с мужем и сыном одних лет с Наташей жили недалеко от нас. и Е. С. показывала не один раз, что хотела бы подружиться более тесно с нами: она часто приглашала Наташу играть со своим сыном, заходила к нам "запросто" одна или с мужем по вечерам и приглашала нас к себе. Я отлично видела, что она может быть интересным и приятным другом, а ее сын, воспитанный и умный мальчик, хорошей компанией для Наташи, но у нее был недостаток, который я не могла переносить: она страшная кокетка и, что самое неприятное, она особенно усердно кокетничала с Сережей. У нее красивый и очень приятный муж, живут они, по-видимому, между собой хорошо, и мне было совершенно непонятно, почему она так упорно добивается внимания других мужчин.

Сереже они нравились. Он уверял меня, что особое внимание к нему Е.С. — плод моего воображения, но я была уверена, что у нее есть какие-то свои намерения. Мне бывало неприятно, когда иногда, придя домой со службы поздно, усталой и не в лучшем своем виде, я находила ее у нас дома — веселую, кокетливую, нарядную, почти всегда в сильно декольтированном платье. Она всегда носила сильно открытые платья и зимой и летом, несмотря на то, что кожа на плечах и шее у нее была нехорошей.