Милый пленник - [97]

Сев на край канапе, Джеймс скрестил на груди руки.

— Не упоминай нечистого в присутствии дамы, — сказал он.

— Я не…

— Нет, ты сказал «чертовски», — сурово сдвинув брови, напомнил Джеймс.

— Ты тоже сказал «чертовски».

— Я этого не говорил.

— Нет, сказал!

— Вы сказали это, Феррингтон, — сказал один из джентльменов, стоявших за канапе. — Я слышал это своими ушами.

Повернувшись, Джеймс посмотрел на говорившего. Это был юноша с синими глазами и темными вьющимися волосами. Такие красавчики обычно очень нравятся женщинам.

— Кто вы такой? — спросил Джеймс.

Кэролайн засмеялась пленительным, волшебным смехом.

— Это Алекс, то есть, я хотела сказать, это виконт Тьерри. — Наклонившись, она положила руку на руку необыкновенно милого молодого (даже, можно сказать, юного) джентльмена с белокурыми волосами и живыми карими глазами, который стоял возле канапе. Наклонившись к Кэролайн, он нежно посмотрел на нее. — А это Беннестер Линнфорд. Он друг Алекса. Именно он принес мне эти прекрасные розы.

В этот момент Джеймс понял, что не только он один осыпал Кэролайн цветами. В гостиной также имелись цветы, купленные для нее другим мужчиной.

Рядом с канапе находился небольшой столик, на котором стояла ваза с розами. Слегка отклонившись назад, Кэролайн протянула руку и вытащила оттуда великолепную розу нежно-кремового цвета с длинным стеблем. Она поднесла цветок к лицу.

— Какой божественный аромат, — промурлыкала Кэролайн нежным голосом, лениво потянувшись. Сейчас она была похожа на кошку, которая греется под лучами полуденного солнца. — Беннестер, как вы узнали, что я люблю розы?

«А я этого не знал», — подумал Джеймс, недовольно поморщившись. Он мог бы купить ей сотню, нет, тысячу роз, если бы ему было известно, что она любит именно эти цветы.

— Я обожаю их запах… их нежные лепестки, — улыбнувшись, сказала Кэролайн, помахивая розой. — Эти цветы такие свежие, такие красивые и такие чарующе обольстительные, — пропела она и в подтверждение своих слов прижала цветок сначала к одной из выпирающих из лифа платья грудей, а потом к другой.

Все мужчины, не отрывая глаз, следили за перемещениями нежной розы, которую Кэролайн держала в руке. Проведя цветком по груди, она прижала его к ямочке у основания шеи, а потом погладила цветком шею, подбородок и наконец прижала его к щеке. Именно этот путь проделывали губы Джеймса, когда он ночью целовал Кэролайн.

Во рту у Феррингтона было сухо, как в пустыне. Он напрягся, чувствуя, как по всему его телу пробежала горячая волна желания.

— У меня родились стихи, — сказал юный Беннестер.

Услышав его хриплый голос, Джеймс сразу понял, что этот юноша, так же, как и он сам, томится от желания.

— Вы посвятите их мне? — спросила Кэролайн, посмотрев на этого молокососа.

— Нет, вашим розам! — взволнованно воскликнул Беннестер, однако Джеймс понял, что он сейчас говорит совсем не о розах. — Где у вас перо и бумага?

Кэролайн улыбнулась.

— Вон там, на секретере, — сказала она, кивнув головой в сторону маленького письменного стола, возле которого Джеймс обнимал ее два дня тому назад.

Он вдруг живо представил себе, как Беннестер обнимает Кэролайн и, уложив ее на листы бумаги, исписанные стихами, занимается с ней любовью. Страстно и неистово.

Джеймс не писал стихов.

Он ненавидел поэзию.

Он ненавидел поэтов.

— А как же я? — спросил лорд Маршалл. Сев на пол, он согнул одну ногу в колене. В высоких сапогах и узких бриджах он выглядел эдаким шаловливым денди. — Я раб, лежащий у ваших ног. Я смертельно ранен. Поцелуй меня, Кэролайн, прошу тебя.

Поцелуй меня, Кэролайн. Именно эти слова сказал ей Джеймс сегодня ночью, заключив в свои объятия и доведя ее до вершины блаженства. Ему невыносима была сама мысль о том, что другой мужчина сможет узнать, какой страстной Кэролайн может быть в постели. Хотя почему же только в постели? Любовью можно заниматься где угодно.

Он уже готов был наброситься на Маршалла, но в этот момент раздался веселый смех Кэролайн.

— Я не могу поцеловать вас, — сказала она.

— Почему? — удивился Маршалл, и его очаровательная улыбка превратилась в недовольную мину.

— Потому что вы накрасили ногти только на одной моей ноге. Вам нужно закончить свою работу, — нежно пролепетала Кэролайн.

— Я к вашим услугам, миледи! — воскликнул Маршалл, бухнувшись перед ней на колени. — Я готов красить ваши ногти своим языком…

— Языком? — возмущенно заревел Джеймс, понимая, что больше не сможет сдерживаться.

В этот момент мальчишка Беннестер, громко откашлявшись и вытянув перед собой наспех исписанный листок бумаги, продекламировал:

— Как нежно дышит роза на груди моей возлюбленной…

— Да это просто бред какой-то, — прервал его излияния Джеймс, скрестив на груди руки. — Розы не могут дышать.

— Джеймс, это же поэтическая аллегория, — укоризненно посмотрев на него, произнесла Кэролайн нежным голоском.

Однако Джеймс не слушал ее, внимательно наблюдая за Маршаллом. Стоя на четвереньках, Девон обмакнул маленькую кисточку во флакончик, а потом, обхватив ладонями ступню Кэролайн (Джеймс точно так же сжимал в своих руках ее ступню, когда вчера вечером полз за ней по лестнице), прижался к ней губами.