Милый, дорогой, любимый, единственный… - [7]

Вадим с Ксенией ехали новыми районами. Дома отодвинулись от дороги, чернела сырая земля по обочинам, мощные фонари выбеливали прямое шоссе на километр вперед. Вадим не смотрел на нее, не мешал. Ксения говорила негромко, иногда он с трудом слышал отдельные слова.

— …пришли мы в цех — появляется! Злой, красивый… девки попадали! Он нам о практике, а мы ухмыляемся, как дуры. Он тогда еще только замдиректора был… Что бы ты написал на книжке в подарок?

— «Не теряй».

Она не слышала.

— Он написал: «Малыш, вот тебе кусочек настоящей поэзии». Я иду зачуханная такая, это он потом меня одеваться научил, иду — никакого понятия… он вот с таким букетом. Я, естественно, не приставайте! Девки меня чуть не убили за тупость. Как я его мучала! Это нельзя, то нельзя! «Как это можно, у тебя жена!» Как он меня любил тогда, если не бросил?! Или выхожу, а у меня на площадке, под дверью — розы! Ночью звонит из автомата: «Ты где была, малыш? Тебе хорошо без меня было?»

— Ну, так женился бы! — вырвалось у Вадима.

— Он с женой и не живет… Так, меж ними давно все кончилось. Она больная, и он не может ее бросить. Благородство, понимаешь?

— У всех жены больные.

— Не все мужчины такие рыцари.

Вадим и спорить не стал про рыцарей.

— Деньги хоть дает на ребенка, помогает?

— Ребенок без него родился, он и не знает. У него годичная командировка за рубеж по обмену опытом…

— Так! Что ж он не знал, что ребенок намечается?

— Я сказала, ребенка не будет.

— И он от тоски уехал? — хмыкнул Вадим.

— Да.

Вадим запутался совсем, а разбираться не хотелось. Он чего-то действительно не понимал в современных отношениях, или она была полная идиотка, или врала для чего-то.

— Он узнал, что намечается ребенок, и пропал. Я должна была ему верить! — с силой сказала она. — Я не могла без него. Встретилась, вроде случайно, и сказала, чтоб, мол, не беспокоился, ребенка уже нет.

— Надо было не говорить, а делать!

— Оказывается, он из-за нашего ребенка хотел бросить все — карьеру, жену, все… поэтому и пропал…

— Идем дальше! — сказал Вадим. — А ты ему, голубчику, говоришь: обманула, ребенок-то есть!

— Этого я уже не могла сказать. Потом, кто знал, что он так сразу возьмет и уедет на год?

— Не понимаю, убей! Наделали бы себе других детей.

— Современные люди перестали многое понимать, он всегда так говорил. Я предала нашу любовь, веру в него. При первой трудности. Что ж дальше? — думал он. Саша всегда боялся, что я найду себе молодого, — она засмеялась. — Моложе и выше его ростом. У него рост невысокий. Милый! А я не выдержала первого испытания…

Вадим застонал от «липы», из которой изготовлена была вся эта история от самого начала до конца.

— Ты не понимаешь, он очень тонкий человек.

— Дать бы этому человеку в зубы.

— Ты знаешь, какой он здоровый! Он гонщик. В прошлом профессионально гонял.

Хорошо, что за разговором он все-таки рассмотрел издалека светящийся милицейский жезл, рядком стояли остановленные машины — дорога была перекрыта. Вадим мигом переключился на заднюю и на полных оборотах заспешил обратно — метров за сто был поворот. И все-таки их засекли! Засуетились фигурки, развернулся патрульный мотоцикл, взревела сирена. Вадим повернул, и машина понеслась направо к спасительному массиву новых домов. Важно было проскочить этот отрезок по прямой, а мотор уже перестал прибавлять, свет мотоциклетных фар ослепил заднее стекло.

— Придержи ребенка! — негромко приказал он Ксении.

Она без суеты перегнулась через спинку сиденья, бедром уперлась ему в плечо.

— Держись!

Свободной рукой она обняла его за шею. Почти не тормозя, Вадим повернул на улицу между домами. Машина заскрипела корпусом, завизжали колодки. Он сбавил скорость и запетлял по узким дорожкам. Поворот, поворот, остановка, задний ход. Он мягко встал на стоянке между двух похожих «Жигулей», выключил двигатель. Стало видно мечущийся свет от милицейского мотоцикла по кустам, окнам нижних этажей. Вадим пригнул ее на сиденье, лег сверху. Мотоцикл простучал совсем рядом, постоял с работающим мотором, опять прокатился метрах в тридцати, но уже с другой стороны. Спасительный шум чужого автомобиля послышался неподалеку, и милиция заспешила туда…

— Вадик, — сказала Ксения, — извини, что я сказала, что ты трус.

— Я пиво пил. Могли права отобрать, у меня и так… При чем храбрость?

Ночь за городом была пустая и скучная. После жесткого света встречных автомобилей дорога на секунду пропадала совсем, опять появлялась — короткая, на длину луча фары, однообразно блестящая, с грудами неразличимых деревьев по краям. Хворая морось сменилась на сплошной водный поток, скорость пришлось сбавить.

— …Я устала. Ты думаешь, первый на меня кричишь? Кто б знал, как я прожила этот год! Меня никогда так не унижали! Я продала все. Саша дарил мне дорогие подарки. Представляешь, у меня даже бриллиантик был… Я не живу, Вадик. Все, что у меня есть, это — как мы встретились, на юг ездили, как он меня машину водить учил. Мне плакать нельзя — нос распухнет. Я не плачу. Я детство не помню, о будущем думать не хочется… Зачем?

— А этот… муж?

— Это не муж. Никто.

Непроходимая тоска навалилась на Вадима, даже воздуха перестало хватать.