Милый белый свет - [2]

Могу, но не позволяю.

Выхожу из магазина с покупками: в кулечке пол-литра водки и полтора-литровая кола, жареные семечки и коробка мармелада «Дольки». Птички поют. Направляюсь по той же улице в сторону моря. Жарко как летом. Расстегиваю куртку и складываю в кулек шапку и шарф. Пью колу, периодически проверяя уровень в бутылке. Мне нужно выпить пол-литра, чтобы развести водку один к трем. Так самый вкусный коктейль получается.

  Заняла самую лучшую скамейку, вспугнув влюбленных студентов. Просто попросила разрешение занять свободное место. Проверенный метод. Летом эта скамейка все время пустует - она стоит на самом солнцепеке. А сейчас это то, что нужно. Солнышко прогрело деревянные доски, из которых она сколочена. Забираюсь с ногами, и изображаю ими что-то похожее на позу лотоса. Хорошо, что я сегодня в дутой куртке, джинсах и ботинках на плоской подошве. И вообще, сегодня на редкость удачный день! Вид у меня вполне приличный, что еще больше поднимает настроение: сидит себе девушка комсомолка-спортсменка, пьет колу из горлышка и ест мармелад, при этом любуясь разморенным в первых лучах солнца, опьяневшим морем.

Опьяневшим морем! Откуда такие ассоциации? Может потому, что я сама опьяневшая, и от первого солнца, и от коктейля. Хочется смеяться, но вокруг люди, еще вызовут скорую психиатрическую. От этой мысли хочется смеяться еще сильнее.

-Девушка! Девушка! Вам плохо?

Где я? Я так хорошо спала, а сейчас меня бьет по щекам какой-то мордоворот. И голос у него такой, как будто он за меня переживает. Бьет и переживает - забавно.

-Да, она просто пьяная!- пищит за его спиной женский голос,- оставь ее в покое.

- Да ты что? Как ее оставить? Уже темнеет!

- Это не наше дело!

Эта перепалка действует мне на нервы. Ясно, что уже не посплю. Пора сваливать. А где я все-таки?

-Смотри, она поднимается.

Опять этот писклявый голос. Меня от него тошнит.

- Осторожно, ее сейчас вырвет.

Если ты не перестанешь пищать, я точно вырву. Ну вот! Добилась своего! Меня выворачивает прямо на скамейку.

- С виду не бомжиха. Может, мы отвезем ее домой?- неуверенно предлагает мордоворот.

-Ни за что!- верещит женщина.- Она нам облюет всю машину!

-Что случилось?- спрашивает, только что подошедшая женщина лет пятидесяти.

- Вот, нашли пьяную девушку. С виду приличная. Не знаем, что с ней делать,- объясняет мужчина.

- Ее только что вырвало, - как бы оправдываясь, добавляет его спутница.

-Надо ей помочь, - уверенно  говорит женщина, и обращается ко мне.- Девочка, где ты живешь?

-Не да - ик - леко, сейчас п-пойду.

Пытаюсь встать, но ничего не получается.

-Помогите мне!- командует пожилая женщина.- Проведите ее всего сто метров, я живу в том домике. Отсюда видать.

Меня ведут так быстро, что еле успеваю перебирать ногами. Мучает икота. Наконец, вносят во двор одноэтажного частного дома старой постройки. Хозяйка открывает дверь.

-Вот сюда, в кухню, на диванчик. Спасибо вам, помогай Бог.

- Это вам спасибо,- с облегчением вздыхает писклявая женщина.- Вы, видно, добрый человек!

-Чего уж там, ведь не собака она, а люди обязаны помогать друг другу.

- Если бы все так думали,- опять вздыхает женщина, но уже не так искренне. Она торопится к выходу.

Хозяйка провожает пару до калитки, а я осматриваюсь. Так и думала! Обстановка кухни чересчур простая не современная, но аккуратная. Чисто, так что в этой кухне мышь повесится, и тараканы от голода подохнут. Надо же, не подохли! Вот ползет один доходяга. Вокруг иконы. Везде. На каждой свободной поверхности. Перед ними закопченные лампадки и оплывшие свечечки. Значит, меня приютила добрая Самаритянка. Из тех, чудаковатых богомолок, которых периодически «пощипывают» все бомжи района. Я попыталась встать. Получилось только сесть, но меня сразу же вывернуло, прямо на аккуратную шерстяную дорожку. В этот момент вернулась самаритянка.

- Что ты, что ты, деточка! Не вскакивай! Полежи немножко.

Она села у меня в ногах.

- Тебе плохо? Ну, полежи, сейчас я все принесу.

Я лежала и молча наблюдала, как женщина убирает то, что я наделала. Затем она развела в фаянсовом кувшине марганцовку, достала из-под серванта большой таз, предварительно вытряхнув из него в форточку двух черных тараканов. Затем она долго боролась со мной, заставляя пить и рвать, точно, как поступила бы мать со своим отравившимся чем-то ребенком. Я пила, рвала и думала, что эта женщина служит Богу безупречно.

Потом я пила куриный бульон, с вбитым туда яйцом домашней курицы, и плакала. Я рассказывала этой женщине, что жизнь моя пуста, что я никому не нужна. Что муж-бездельник, что свекровь - мегера, что родители любят только мою младшую сестру, что я не могу иметь детей, и что я не хочу жить.

Из всех этих жалоб, моя спасительница почему-то услышала, только ту, которая меньше всего меня волновала. Она спросила:

-Ты не можешь иметь детей? Почему? Что говорят врачи?

-Ничего, - нехотя ответила я,- говорят, что все в порядке.

-Ну, значит, все в порядке,- сказала она, - такое бывает. Просто Богу пока неугодно, чтобы ты рожала.

-Но я уже три года замужем и не предохраняюсь. Свекровь требует внучку, не смотря на то, что меня ненавидит. Сейчас на ребенка дают очень хорошее пособие.