Мило - [38]

— Вы можете оставить при себе свои советы! Лучше накрывайте на столы.

И мадам Сириль удалилась на кухню, раздраженно ворча:

— Мойщик из профсоюза? Еще бы! Ну да, нам говорили об этом! Двадцать франков в день!

Тереза, раскладывавшая закуски на маленькие тарелочки — сардину и четыре маслины, — услышала слова хозяйки и отвернулась в сторону, прыснув от смеха.

Мило решительно схватил стопку тарелок и расставил их на столах. Сдерживая слезы, он громко сопел. Его расстроили не попреки хозяина, а благородное вмешательство Юлии.

— Спасибо, Юлия! — шепнул он, проходя мимо нее. — Из-за меня вы могли вылететь с работы!

— О, я знаю, — так же тихо ответила она. — Какая разница: чуть раньше или чуть позже!..

ГЛАВА XLIX

Итак, в ресторане «Форж» вскоре установилась обычная деловая атмосфера, и хозяева больше не говорили с Мило об его уходе. Мальчику даже показалось, что они нарочно не трогают его и только искоса поглядывают на него, будто проверяя: не бездельничает ли он. Но в этот день Мило из гордости был просто безупречен. Сидя за столом, он то и дело вскакивал, заранее предупреждая просьбы или приказания присутствующих. Больше того, ему казалось, будто он сам великодушно оказывает услугу хозяевам, не ожидая их распоряжений.

Тем не менее за завтраком опять разговорились на ту же тему: как и кем можно побыстрее заменить Мило. Хозяйка спросила у Анжелы, не может ли она рекомендовать кого-нибудь взамен Мило. Анжела сказала, что у нее есть на примете женщина, которая может приходить после полудня, но за час ей придется платить два франка и пятьдесят сантимов.

— Два франка и пятьдесят сантимов в час за уборку посуды! — поразился хозяин.

— А разве это дорого? — возразила Анжела, подмигивая Мило.

— Ну конечно, не дорого! — буркнул мальчик.

Хозяйка, взглянув на него, круто перевела разговор на другое.

В субботу утром, зайдя к Сольесам выпить чашку кофе с молоком, Мило так и светился радостью:

— Последний день, — напевал он, — последний день торчать на кухне, возиться с грязной посудой и чистить старую картошку!

— Но ведь скоро ты снова будешь ее собирать, дружок, — заметил папаша Сольес. — Правда, на солнышке, а не при свете электрической лампочки.

Мило отправился на работу с легким сердцем. «До чего же здорово, что нынче — последний день!» — повторял он про себя.

Но он ошибся: этот последний день почему-то был окрашен грустью. Всего только двенадцать дней работает он в ресторане «Форж», а кажется, будто провел здесь долгие месяцы, будто у него выпал целый кусок жизни и он все такой же безропотный Мило, неспособный вырваться из этой зловонной кухни.

Вот так же случается с освобожденными узниками, когда они со слезами на глазах смотрят на стены тюрьмы, которую только что покинули. Конечно, их волнуют не эти тюремные стены, но перенесенные там страдания.

В субботу посетителей было намного меньше, чем в обычные дни, ибо у многих рабочих был укороченный день и завтракали они уже не в ресторане, а дома.

Поэтому, перетирая посуду и посвистывая, Мило не торопился и даже принялся рассуждать: «Все-таки я доволен. И чтобы понять это, надо вообразить одно: вдруг мне бы пришлось провести здесь еще две недели! Брр!..»

А Анжела неожиданно вздохнула и сказала ему:

— Эх, повезло тебе, Мило, что ты едешь в деревню, на свежий воздух! Я мечтала об этом всю жизнь.

Тогда-то Мило и понял, почему его грызет тоскливое чувство.

«Я уезжаю в Шато-Ренар, — подумал он, — а Анжела останется в четырех стенах этой кухни, куда никогда не заглядывает солнце. И рядом с ней появится какой-нибудь новый человек, который будет день-деньской перетирать посуду… Хорошо бы взорвать эту кухню, прежде чем уехать!..»

Увы! Мило прекрасно знал, что многие и многие люди согласились бы занять его место в этой надоевшей ему харчевне, чтоб хоть как-то прокормиться.

— А если я узнаю в Шато-Ренаре, что там найдется местечко и для вас? — спросил он у Анжелы.

— Ты очень добрый мальчик, — улыбнулась она, — но я здесь не одна. У меня трое детей, двое старших работают, а младшая дочка еще ходит в школу. Не могу же я оставить их на произвол судьбы.

За обедом Мило почти ничего не ел. Теперь он считал оставшиеся минуты. Последний час показался ему бесконечно долгим. И все-таки он оставался в ресторане до без четверти девять. Ему хотелось доказать хозяевам, что он не мелочится. Они же делали вид, будто не замечают его.

— Рассчитайся с мальчишкой! — сказала наконец мадам Сириль мужу.

Деньги уже лежали на стойке кассы.

— Вот тебе: пять по двенадцати, итого шестьдесят франков, — просто сказал ему хозяин, кивнув на лежавшие деньги, и занялся своими подсчетами.

— До свиданья, — поклонился всем Мило и положил деньги в карман.

И он вышел из ресторана «Форж», как обычно. Но прежде попрощался с Анжелой и Терезой, а Юлия сказала ему:

— До свиданья, Мило. Завтра мы завтракаем у моей сестры.

ГЛАВА L

Следующий день был просто прекрасен. Сначала Мило получил письмо от отца. Оно пришло из Данди, шотландского порта, где «Выносливый» стоял целую неделю. Там-то Луи Коттино и получил от сына два письма, последнее из которых с радостью извещало, что Мило поступил в ресторан «Форж». Моряк был очень рад, что мальчика хорошо приняли в Марселе, и благодарил Сольесов и Одиберов, о которых он еще раньше писал тетушке Ирме.