Миллион миль - [36]

Остров Галита поднимался на горизонте все выше и выше. Он разделился на отдельные пики и долины, потом стали заметны отдельные островки вокруг него.

Смутное облако, появившееся у нас справа по носу, превратилось в зазубренный горный хребет.

Мы прошли мимо Галиты и теперь приближались к берегам Сицилии. На фоне заката стали заметны горы на африканском побережье возле Бизерты. Мы увидели тунисский залив — берег резко уходил на юг и пропадал вдали. Но мы двигались все дальше. Сардиния осталась позади, и теперь мы находились в опасной близости от Пантеллерии и совсем недалеко от аэродромов Кастель-Ветрано на Сицилии.

Но противник так и не посмел нам возразить. Мы уже находились прямо на морских коммуникациях, связывающих Италию с Тунисом и владениями Виши в Африке. Более того, мы подошли к границе Тирренского моря, которое являлось сердцевиной «зоны влияния» Муссолини, но ни один вражеский корабль не появился на горизонте. Ничто не нарушало покой этих вод.

Честь была удовлетворена одной атакой горизонтальных бомбардировщиков.

Мы провели конвой.

Когда спустилась ночь, мы повернули в направлении Неаполя, чтобы обмануть вражеские самолеты, если они следят за нами. В сумерках мы взял курс почти прямо на север. Ночью мы повернули на запад, а конвой под надежным эскортом Средиземноморского флота прошел узости. В сумерках мы ожидали атак вражеских торпедоносцев, торпедных катеров и подводных лодок. Ни-че-го!

Мы влезли прямо в заповедные угодья итальянского флота, но никого не встретили. Хваленые AmmiragliodiArmata в украшенных золотым шитьем мундирах не нашли в себе мужества выйти нам навстречу.

Мы пошли обратно в Гибралтар. В понедельник 11 ноября мы вошли в порт. В течение 3 дней мы стояли в гавани, так как требовалось обновить кладку котлов. Наши товарищи по флотилии дозаправились и сразу ушли патрулировать. Мы проливали крокодиловы слезы, но втихую благодарили стармеха, так как получили возможность сойти на берег и закатить банкет в отеле «Виктория».

Ремонт закончился 13 ноября, и нас тоже отправили патрулировать. По нижним палубах немедленно пополз слушок, что нам предстоит очередная вылазка на восток.

III

15 ноября в 3.30, промозглым утром, мы выскользнули из гавани Гибралтара и повернули на восток. В разрывах между тучами мелькала бледная луна, а в воздухе отчетливо запахло порохом. У этой операции было несколько целей, и даже сегодня о них нельзя рассказывать.

Мы шли на восток, навстречу высоким волнам. Когда мы были возле острова Альборан, тучи приподнялись, и мы увидели на севере вершины Сиерры, украшенные снеговыми шапками.

Когда мы миновали Алжир, ветер еще больше усилился. Когда мы были на траверзе Филипвилля он превратился в настоящий шторм. Эсминцы могли пройти всюду — и проходили, — но они не могли держать скорость при сильном волнении. Мы еле ползли по бурному морю, корабль мотало из стороны в сторону. Наш форштевень то взмывал прямо вверх, грозя проткнуть облака, то нырял в воду, и тогда задиралась корма.

Ударом волны сломало замок на стеллаже для глубинных бомб, 2 бомбы вылетели на свободу, пронеслись по палубе и с треском ударились о щит орудия «Y». Хотя через корму то и дело прокатывались кипящие морские валы, торпедисты каким-то чудом сумели водворить эти бомбы обратно на место.

Во время первой фазы операции нам требовалась скорость. Мы должны были побыстрее подойти к вражескому побережью и побыстрее от него убраться. Но теперь для этого приходилось идти прямо в пасть жестокому шторму. Адмирал отменил первую часть операции, оставив только вторую.

Мы пошли дальше, как всегда завершив поход на восток возле острова Галита. На этот раз мы ничего не видели. Мы уже начали к этому привыкать — нет даже тени вражеских кораблей. Море было пустым, небо тоже было пустым. Мы провели вторую часть операции совершено незаметно для противника и повернули домой. А когда мы повернули, то опять столкнулись с извечным врагом всех моряков — штормовым морем.

Когда мы дошли до Алжира, шторм превратился в настоящий ураган. Мы видели, как авианосцы (на этот раз с нами были «Арк Ройял» и «Аргус») содрогаются, врезавшись в водяную стену. У них над носом взлетало огромное облако брызг, которое проносилось над полетной палубой.

Большим кораблям приходилось не легче. То и дело весь полубак скрывался в кипящей воде, поднимая столбы брызг, которые взлетали выше мачт.

Мы видели, что наши эсминцы пляшут на волнах, словно дельфины. Они то взлетали в воздух, и тогда была видна вся передняя половина киля. Наверное, мы сами в это время плясали ничуть не хуже. Когда эсминец завершал прыжок, раздавался громкий треск, это значило, что он вернулся в родную стихию. Эсминец содрогался от носа до кормы, а у всех нас дружно лязгали зубы. Нам приходилось плохо, пока «Ринаун» не сбросил скорость. Потом ветер усилился, а волны стали еще выше (хотя куда выше?), и нам опять стало плохо. Видя это, «Ринаун» еще раз снизил скорость.

Всю ночь шторм бушевал с неослабной силой, а мы старались удержаться под его ударами. Описать поведение эсминца в штормовую погоду просто невозможно. Наш полубак был белым от пены. Стоять у орудия «В», находящегося на носовой надстройке, было почти невозможно. На мостике мы старались укрыться за стеклами ветроотбойника, потому что вокруг свистели брызги, которые били по лицу, словно камешки.