Милитариум. Мир на грани - [28]

Я не стал отвечать. Смысл, безусловно, был. Лучшим из нас, тем, которые поднимались на вторую ступень, не приходилось исполнять грязную работу. И лучшим из них – тоже. Я много бы дал, чтобы одолеть ступень и войти в число этих лучших. Но я был для этого еще слишком юн – я отправился на тот свет в 1232-м, в Вероне, а на должность заступил и вовсе в 1264-м.

– Вам не хотелось бы слушать арфы и дегустировать нектары, Михаил Назарьевич? – полюбопытствовал я. – Вместо того, чтобы проделывать бессмысленную работу в море боли, гноя и крови?

Он подобрался. Надменная холеная ряшка на миг утратила самодовольное выражение. Голубые водянистые глазки сощурились и перестали походить на ангельские.

– Вам, сударь, – сказал он, будто сплюнул, – этого не понять. Извольте понтировать.

Он протянул колоду. Я подрезал ее валетом бубен. Десять минут спустя я выиграл у него рядового Павлова.

– Достаточно, – брезгливо сказал он. – Вам сегодня слишком везет, сударь. Честь имею кланяться, завтра продолжим.

Я отправил куда следует выигранного рядового, за ним подпоручика и до вечера проскучал. Правда, чайная ложка рвотного, опрокинутая в компот баронессе Гильденбандт, скуку несколько скрасила. Я смеялся, словно умалишенный, когда эта чопорная сучка наблевала на общий стол.

Едва начало темнеть, я отправился в каморки, где переодевались в штатское сестры милосердия. Увы, времена, когда созерцание женских прелестей хоть как-то развеивало скуку, для меня были давно в прошлом. Когда у вас из задницы растет хвост, а между ног, увы, пусто… ну, вы, господа, понимаете, самые пикантные зрелища не слишком-то радуют душу.

Я сейчас кое в чем признаюсь, драгоценные вы мои. Не вздумайте надо мной смеяться – хотя бы потому, что это занятие может плохо для вас закончиться. Так вот – увидав обнаженную Клариссу Андреевну, я вдруг об отсутствии кое-чего существенного между ног забыл. Нет-нет, поверьте на слово, тонких талий, широких бедер и полных грудей мне приходилось видеть в избытке. Шоколадного цвета волос до плеч – тем более. Но что-то в ней было, в этой княгине, нечто особенное, и я даже не сразу понял, что именно, а понял, лишь когда она повернулась ко мне лицом. Я даже присвистнул, да так, что все псы, сколько их было в округе, разом взвыли.

Вам, высокопочтенные, не приходилось ли слушать сплетни о том, что глаза, якобы, зеркало души? Приходилось? Не верьте, это всего лишь домыслы, плоды людского невежества. Глаза врут. Они отражают душу, только если эта душа – определенного, крайне редкого свойства. И отражают лишь для тех, кто умеет такую душу увидеть. Я умел. Кларисса Андреевна оказалась женщиной особого склада. Редкостного, таковых встретишь раз на миллион. Она была дамой нашего толка, вы понимаете? Людишки таких еще называют «чертовками».

– Кларисса Андреевна, голубушка, – услышал я голос невзрачной девицы с плоской грудью и прыщами на тощих ляжках. – У вас не найдется случайно мази? – Девица зарделась и ткнула в прыщи обкусанным ногтем. – Понимаете, доктора мне просить неудобно, и я…

Княгиня Ромодановская поморщилась.

– Вы когда-нибудь о дамской гигиене слыхали? – осведомилась она. – Подмываться надобно, милочка, особенно после грязного мужика.

Я подумал, что худосочную сейчас хватит удар.

– Да вы… да вы… вы что? – залепетала она. – Как вы смеете?! Я никогда, я…

– Я пошутила, – бросила Кларисса Андреевна. – Разумеется, вы чисты, девственны, непорочны. И, осмелюсь предположить, неприятности у вас именно поэтому. Не волнуйтесь, у меня есть подходящее притирание, я вам его одолжу.

– Браво! – сказал я, выбравшись вслед за княгиней на Дворцовую.

Она даже не шарахнулась, как произошло бы с любой другой на ее месте. Обернулась через плечо, вгляделась в сгустившиеся вечерние сумерки, хмыкнула и двинулась дальше.

– Вы настоящая леди, – подал я голос.

Кларисса Андреевна остановилась. Вновь вгляделась в темноту. Дворцовая на двадцать шагов вокруг была пустынна.

– Полноте, – обронила она. – Я, конечно, перебрала вчера с марафетом, но не настолько, чтобы слышать загробные голоса, наблюдать духов или кто вы там.

Кларисса Андреевна двинулась дальше, а я в полном восторге последовал за ней. У Александрийского столба клевал носом ночной извозчик.

– На Лиговку!

Извозчик встрепенулся. Княгиня Ромодановская нырнула вовнутрь видавшей виды крытой кареты с обшарпанной лакировкой и задернула шторки. Я, небрежно просочившись сквозь дверцу, уселся напротив. Извозчик гаркнул на лошадей, экипаж тронулся.

– Позвольте представиться, – проговорил я.

На этот раз Кларисса Андреевна таки отшатнулась.

– Вы кто? – прошептала она испуганно.

– Меня зовут Валерьян Валерьянович. Пускай вас не беспокоит, что я невидим. Так и должно быть, и ваш вчерашний марафет тут ни при чем. Вы, кстати, какой нюхаете? Могу достать отличный французский порошок, наивысшего качества.

С минуту собеседница молчала, настороженно глядя на меня из темноты. Потом заговорила, и, клянусь адом, голос ее ничуть не дрожал:

– Французский коньячок тоже можете?

– Разумеется, любезная Кларисса Андреевна. Вы какой предпочитаете?

– Мы знакомы? – вопросом на вопрос ответила она. – Нет? Так какого черта вы зовете меня по имени?