Милая Тваренька. Пьеса, криминальная новелла - [6]
Захар Парфёнович: – Я предполагаю, что с этого момента и начались твои неприятности, Катя?
Катюха: – Не просто неприятности, Захар, а жуткие беды. Меня через три-четыре дня уволили из школы. Наверное, за клевету. Я не поняла толком, за что. Директор школы, изгоняя меня, отвёл в сторону глаза и даже пролепетал «извините».
Захар Парфёнович: – И такие вот педагоги с грязными задницами, вместо голов на плечах, воспитывают детей, подрастающее поколение?
Катюха: – Но он, сукин кот, уже всех и всюду обзвонил. Меня никто не принимал на работу не только в городе, но и в прилежавших к нему районах. Ведь я – склочница и лжесвидетель. Такая им не нужна. Такая не может воспитывать и обучать детей!
Захар Парфёнович: – Несправедливость. Порождение мерзкой действительности. Искривлённое политическое и социально-экономическое пространство.
Катюха: – Теперь я в этом не сомневаюсь ни на секунду. Справедливость существует только для избранных и… особенных. Мафия безнаказанно сделало со мной и моей семьёй всё, что пожелала.
Захар Парфёнович: – У них свои ценности – зелёные фантики. Причём, не заработанные ими.
Катюха: – Мою мать сожгли вместе с её лачугой. Подпёрли колом дверь. Был даже свидетель того, как с четырёх углов, двое парней поджигали её дом. Но свидетель исчез. Он физически исчез.
Захар Парфёнович: – Что для них человеческая жизнь? Медный грош
Катюха: – Он свидетель, как бы, пьяный, этот немощный старик, оказался вдруг на железнодорожных путях. Его переехал товарняк. А ведь я хорошо знала этого честного пожилого человека. Илья Антонович, бывший военный.
Захар Парфёнович: – Но ведь запросто можно определить, откуда началось возгорание и по какой причине.
Катюха: – Что ты говоришь, Захар Парфёнович. Если, как говорится, опытные медицинские эксперты, как бы, по ошибке могут определить у сбитого автомашиной мёртвого малого ребёнка высочайшую степень алкогольного опьянения, то катится дальше некуда. Ради того определить, чтобы спасти чью-то мерзкую шкуру. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Захар Парфёнович: – Как же не понять. Подобных случаев превеликое множество.
Катюха: – Так что, в конечном счёте, определили, что причина пожара в доме моей матери – короткое замыкание. Несчастный случай.
Захар Парфёнович: – Происходило много подлостей и во времена совдепии, но не таких. Во всяком случае, они не были системой. Как я тебе сочувствую, Катерина. А что твой муж… Максим? Он что, тебя бросил?
Катюха: – Можно сказать и так. Ехал домой на мотоцикле и… попал в дорожную аварию. Имелись свидетели того, что его сбила крутая иномарка. Но вот как полиция ни старалась, так и не нашла виновников преступления. Я не сомневаюсь, что это было преступление.
Захар Парфёнович: – Слишком уж много трагических случайностей фактически в одно время.
Катюха: – Месть распаявшегося молодняка за то, что я их… обидела, назвала чёрное чёрным, а белое – белым. Вот и получилось. Что беда на беде. Только что мать похоронила, а потом и мужа. Мало мы с ним и пожили-то вместе.
Захар Парфёнович: – До каких же пор мерзкие двуногие существа будут творить беспредел? Ведь, если не всё, то многое покрывается. Мой разум не способен понять, почему так происходит? Кто благословляет всё это и помогает у нищих отнимать последнее и даже саму жизнь?
Катюха: – Им позволено всё! Даже больше, чем ты думаешь, Захар Парфёнович.
Захар Парфёнович: – А что же потом произошло?
Катюха: – Потом уже ничего страшного не произошло. Пришли ко мне домой судебные приставы с понятыми и высели меня на улицу. Правда, не с первого раза.
Захар Парфёнович: – Почему? Что случилось?
Катюха: – Оказывается, мой покойный муж незадолго до смерти продал квартиру каким-то… переселенцам из ближнего зарубежья. Мне даже не показали документов. Меня просто послали… в пространство. Никаких бы деловых бумаг Максим бы не подписал, даже под угрозой смерти. Уж я-то знаю.
Захар Парфёнович: – Значит, там были липовые документы?
Катюха: – Какие же ещё?
Захар Парфёнович: – Ведь надо было бы тебе, может, и в Москву обратиться. Впрочем, что я говорю. Извини, Катя, не подумал.
Катюха: – В Москву? Ты развеселил меня, Захар Парфёнович. Но иногда полезно и посмеяться.
Захар Парфёнович: – Смех полезен для здоровья, если оно есть.
Катюха: – Одним словом, вскоре из своей квартиры я переселилась в подвал собственного дома. Большие городские чиновники усиленно делали вид, что ничего не происходит, что в городе нет ни нищих, ни бродяг, ни обманутых… Потому нас не так и часто гоняли… с места на место.
Захар Парфёнович: – Нелегко тебе пришлось, Екатерина Матвеевна. Ведь там такой контингент.
Катюха: – Там прекрасные люди. Незащищённые, добрые и обманутые. Не все, конечно. Есть и конченные алкаши и подлецы. Но в основном, в подвалах, на чердаках, в землянках, канализационных колодцах те обитают, кого магнаты, воры, чиновники и родственники занесли в список лишних людей. За них всё решили. За меня всё решили!
Захар Парфёнович: – Ничего, Катя. Ничего. Я фактически нашёл работу. Не совсем по специальности, но она будет хорошо оплачиваться. Мы и квартиру с тобой снимем и даже… купим. Всё забудется.
Роман повествует о конкретных исторических событиях, происходящих в 1917-22 годы, во время освобождения Российского Дальнего Востока от японских, американских и прочих интервентов. Речь идёт об анархистах, которые, по сути, выкинули всю иностранную нечисть из Дальней России и оказались, в конечном счёте, преступниками. Главный герой повествования – либерально настроенный писатель Роберт Рында настолько глубоко вникает в суть происходящего на страницах своего романа, который он пишет, что физически оказывается в центре событий.
Нет ничего удивительного в том, что события и явления, происходящие вокруг нас, мы воспринимаем такими, какими нам настоятельно рекомендовано видеть их определённым кругом условно уважаемых господ и дам. Но со стремительным изменением земного мира, наверное, в лучшую сторону подавляющему большинству даже заблуждающихся, некомпетентных людей планеты уже не удаётся воспринимать желаемое в качестве явного, действительного. Относительно скрытая реальность неотвратимо становится текущей и уже далеко не конструктивной, нежелательной.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.