Милая Тваренька. Пьеса, криминальная новелла - [4]

Захар Парфёнович: – Почему?

Катюха: – Тогда им будет тебя проще выгнать даже из этого сарая.

Захар Парфёнович: – Тебе-то, Катюха, зачем нужны мои скитания?

Катюха: – Я хочу тебя видеть пусть нищим, бездомным, но живым.

Захар Парфёнович: – Как ты можешь такое говорить?

Катюха: – Прости. Я всегда говорю то, что вижу и чувствую. Мне и самой страшно и обидно за тебя. Я хоть живу на овощной базе, но работаю. Но ты для них, для их окружения даже не ноль. Ты для них не человек, Захар Парфёнович. Страшно.

Захар Парфёнович: – Печально, Катя. Но ты права. Хотел сейчас с тобой поспорить, но не буду. Бессмысленно. Подожди. Вот найду работу. Очень скоро найду. Сниму квартиру. А потом и куплю жильё.

Катюха: – Хорошо бы. Но так сейчас всё сложно. Большой раздор идёт меж людьми. Их страшная действительность превращает в животных.

Захар Парфёнович: – Даже последнему дураку всё давно уже ясно и понятно. Но думаю, что всё наладится, Катя. Не здорово будем жить, но сносно и терпимо. Я возьму тебя к себе. Будешь моей сестрой. Пойдёшь работать в школу, учительницей. Главное ведь – прописка и крыша над головой.

Катюха: – Верно, крыша над головой, но не крышка… гроба.

Захар Парфёнович: – Мрачный юмор.

Катюха: – Бичи и бродяги научили. Но почему же ты хочешь видеть меня, Захар, только сестрой? Ведь ты… Если бы я не чувствовала, не понимала. Короче говоря, я знаю, что тебе нравлюсь.

Захар Парфёнович: – Нуда. Мне просто неловко даже и предлагать тебе что-то серьёзное. Ведь я и, на самом деле, неудачник. Да и, кроме того, я стар. Когда я вернулся с заработков, то Радмила меня к себе на пушечный выстрел не подпустила.

Катюха: – А тебе это надо было?

Захар Парфёнович: – Нет. Не надо было. Между ней и мной уже давно образовалась какая-то стена.

Катюха: – Накапливалась не только недоверие друг к другу, но и, прости меня, ненависть. Получается, что и ты, Захар – тоже не подарок.

Захар Парфёнович: – Может быть. Но когда и приехал с неудачных заработков, то Радмила заявила, что это совсем не я. Да и дочь ещё больше озлобилась. Но потом они поняли, что это, всё-таки, я, но только очень утомлённый и даже потерянный. Я начинаю ощущать, что я старик.

Катюха: – Не рано ли? Разве ты стар? Что ты такое говоришь, Захар Парфёнович? Тебе сорок три года, а мне тридцать пять. Разве тут большая разница? Похоже, что я тебе навязываюсь в жёны. Пошло, как-то, всё получается.

Захар Парфёнович (берёт её за руку): – Поверь, если бы я в жизни что-то решил начинать новое, то только с тобой, Катя. Больше ни с кем. Просто, понимаешь… У тебя в жизни всё наладится, а я для тебя только обуза. Многое у меня в жизни не получается.

Катюха: – Со мной получится всё. Очень скоро всё изменится. Поверь, Захар Парфёнович! Всё решится быстро. Недели не пройдёт.

Захар Парфёнович: – Так и хочется сказать, что мы станем приличной интеллигентной семьёй. Ты – учитель химии, я – инженер. Мы ещё способны родить с тобой ребёнка, даже двух. Двух будущих нищих. На заклание нынешним властителям и ворам в законе.

Катюха: – Не говори так. Всё переменится. Я верю, что ночь пройдёт, и обязательно наступит утро.

Захар Парфёнович: – Оно, конечно, может и наступит, но, возможно, и без нас с тобой. Мы просто можем его не увидеть.

Катюха: – Мы обязательно его увидим, Захар. Даже чуть раньше многих других. А потом и они обратят внимание на лучи солнца. Я всегда верила и верю в добрые сказки. Мне кажется, что многие из них вот-вот сбудутся.

Захар Парфёнович: – Мы с тобой, Катюха, всего-то, около месяца знакомы. Поэтому я о тебе практически ничего не знаю. Почти совсем ничего.

Катюха: – Да ты ведь меня и не спрашивал ни о чём. Да и беседуем мы всегда накоротке. Только раза два, вон у того забора, пили с тобой пиво. Вот и всё.

Захар Парфёнович: – Но теперь я хотел бы кое-что знать. Ты, Катя, молода, но уже немного седая. Извини, очень заметно. Когда я вижу тебя, мне хочется прижать тебя к своей груди и долго-долго не отпускать.

Катюха: – Мы так с тобой похожи, Захар. Ты просто читаешь мои мысли. Немного потерпи – всё так и будет. Ты узнаешь всё, что желаешь обо мне знать.

Захар Парфёнович: – А сейчас?

Катюха: – Хочешь знать, как я оказалась на улице, потеряла жильё, работу по специальности и всё, что могла потерять? Да, всё банально и просто. Нас таких вот, как я ты, уже не десятки, а сотни тысяч.

Захар Парфёнович: – Нас уже миллионы, Екатерина Матвеевна. С каждым годом и часом становится всё больше и больше. А самый главный начальник страны рассказывает с телеэкрана бородатые анекдоты и не может толком ответить ни на один поставленный вопрос. У меня ведь здесь, в сарае, имелся и телевизор.

Катюха: – Почему имелся? Куда он делся?

Захар Парфёнович: – Ты же знаешь, Катя, я очень терпелив. Но однажды я запустил в него старым чугунным утюгом. И ведь стойким оказался телевизор, этот гад. Изображение пропало, но он всё говорил и говорил, изрыгал всякую гадость на народ. Но я добил его кувалдой.

Катюха: – Псих!

Захар Парфёнович: – Что верно, то верно. Нервы у меня в последнее время не в порядке.

Катюха: – Не ты псих, Захар. Совсем не ты, а твой неугомонный телевизор. Но он уже ушёл в мир потусторонних телевизионных приёмников.