Милая обманщица - [61]

— До Эннискерри девять миль, — радостно сообщил Рори. Он посмотрел на часы. — Так, ладно, разбирайся тут как хочешь, а я пошел. Только сначала мне надо кое-что посмотреть. Пойдем-ка со мной, это много времени не займет.

Когда она заколебалась, он щелкнул пальцами на Бранда:

— И запри куда-нибудь кота. Может быть, в конюшню?

— Нет-нет. Он, оказывается, сам открывает дверь. — Она вдруг запнулась. — Или, во всяком случае… я так думаю.

— Да? — Когда-то он уже смотрел на нее так — глаза серьезные, щеки втянуты, губы крепко сжаты, чтобы на рассмеяться.

— Умник какой, — медленно проговорил он, словно надеясь, что Бранд поймет.

Свет или, по крайней мере, смутная догадка наконец осенила ее!

— Так это ты! Ты его выпустил из конюшни и закрыл у себя!

Он не сказал ни да ни нет, но чуть не лопался от смеха.

— А я так волновалась!

— А я, думаешь, не волновался? — возразил Рори уже серьезно. Но в следующую секунду снова заторопил ее: — Давай идем.

Хейди знала, что лесничество строит дом примерно в четверти мили от Гленгласса. Девушка никогда не видела его — он скрывался за деревянным забором. Сегодня ограждение сняли, и перед их взорами предстало на острове зеленой травы бунгало. Что бы там ни говорили о коммерческой ценности хвойных деревьев, там их не было и в помине. Вокруг дома высились липы и ясень с одной стороны, а с другой — три величественных дуба, в зеленой листве которых играли солнечные лучи. Чуть поодаль красовались береза и еще один дуб. Всего четверть мили от их дома, но казалось, что новый дом находится в самой гуще леса, потому что лесные животные продолжали как ни в чем не бывало обычную жизнь прямо по соседству с бунгало. Видимо, они привыкли к здешним местам. Белки мелькали в ветвях березы, совы сидели в дупле на дубе, лисицы лежали группками вместе со своим выводком на границе леса. И может, символично, что новая крыша выкрашена зеленой краской?

Растительность повсюду цвела буйным цветом, и здесь всем было место — и шустрым белкам, и пятнистым оленям, и несносным барсукам, и мальчишкам с прорванными штанами, и сердцам, которые долго страдали. Даже зимой дни здесь будут цветущими и полными жизни.

Хейди с удивлением повернулась к бунгало. В нем было множество окошек, некоторые сделаны арками. Ей очень понравилось. А еще красивее показались крылечко и веранда вокруг всего дома.

— Я думал, пора бы уже собаке увидеть кролика, — загадочно заметил Рори.

Хейди не знала точно, кто из них собака, но кролик был очень милый.

Ее захватило зрелище. Она увидела на окне в холле цветы. В длинной белой гостиной лежал простой ковер василькового цвета, а над мраморным камином висела картина с видом Виклоу. Пианино прекрасно будет здесь смотреться. Что за глупости! В нынешние времена мало кто держит в доме пианино. Она увидела темно-медовый коврик Рори, который лежал в маленькой столовой, а в ванной комнате оказалась голубая ванна, голубая и зеленая плитка и горшок с плюшем. «Красотища! Не важно, что это не мой дом, и я даже не знаю, кому он предназначается».

— Это мой дом, — гордо объявил Рори.

Хейди вдруг поняла, что это конец. Вот и пришло настоящее расставание. Ее обман раскрыт и прощен, больше не надо бояться ловушек. Она смеется — по крайней мере, могла бы смеяться. Хейди смотрела на его смуглый подбородок, зеленую защитную куртку, свитер, который сама стирала на прошлой неделе. Она думала о Дженни, которая когда-нибудь вернется домой, а сама она должна «идти с миром». Но мира не было в ее душе. Потому что сражение осталось позади, но было таким чудесным!

— В общем-то времени остается немного, — объяснял Рори. — Приближается день моей свадьбы.

«А я так старалась забыть об этом! Пыталась убедить себя, что он не может жениться на Дженни по крайней мере еще два или три года. Какая же я безвольная! Если уж часть моей жизни, даже часть меня, придется отрезать, ампутировать, то лучше сразу и без проволочек».

— Поздравляю, — сдержанно произнесла Хейди. — Надеюсь, вы будете очень счастливы.

— Да, буду, если только ребята успеют тут все закончить ко дню свадьбы.

Она почувствовала, что голова закружилась.

— А я думала, времени еще достаточно. Разве ты женишься не на Дженни?

— Дженни?! — Он изумленно уставился на девушку. — Я? Женюсь на Дженни? Ты что, с ума сошла? Дженни еще ребенок, она в школу ходит.

— Она тебя любит.

— Уже нет! С тех пор как я умыл ее, все как рукой сняло. Она тебе не рассказывала? Я чувствовал, что к этому дело идет, а в то утро, когда ты спала, она вышла к завтраку с намазанными зеленым веками, а рот был весь в пунцовой помаде. Сама она не могла это оттереть, так что пришлось ей помочь. Я сказал прямо, что брачный сезон закончился и ловить ей нечего.

— Рори! Ну зачем же так грубо… Она же…

— Что? Не поймет? Еще как поняла. Я тоже все понял. Знаешь, когда кто-нибудь положит на меня глаз, я это за версту вижу. — Глаза его лукаво сверкнули. Он посмотрел на Хейди с двусмысленной усмешкой. Это возмутило девушку.

«Рори» — значит «красный», думала она, «харт» — значит «олень с рогами с двенадцатью отростками», да еще лесник. Даже для тех, кто плохо складывает, вывод очевиден — высокомерный и полновластный монарх дикого леса.