Спустя несколько часов я проснулся оттого, что ее нежная рука расстегивала на мне ремень. Я заметил, что она сняла с меня ботинки и галстук. Сквозь прищуренные глаза я видел ее как в тумане. Она мило улыбалась мне. В ее взгляде проскальзывало сожаление, но выражение лица было мягким и добрым.
– Я понял, – сказал я. – Возвращайся в постель.
Она проскользнула обратно в постель, пока я раздевался до трусов. Она отвернулась от меня, легла на бок. Я свернулся калачиком у нее за спиной и закинул на нее ногу. Я просунул руку под майку, ощутив ее теплую, мягкую кожу. Я удерживал ее, и она не останавливала меня. Было так приятно. Это был нежный, саднящий и божественный момент, и это скоротечное мгновение значило для меня больше, чем целая жизнь, пусть даже мне суждено было жить вечно.
– Все хорошо? – прошептала она.
– Теперь да. – Глубоко вдохнув, я поцеловал ее волосы. – Мне было больнее оттого, что я подумал, что ты была там, – сказал я, снова погружаясь в дрему. Проснувшись, я увидел, что практически лежу на ней. Мои руки обхватывали ее, а голова покоилась на ее животе. Я подумал, что давлю на нее своим весом, но она, кажется, не сердилась. Она провела пальцами по моим волосам. От нее пахло так, как обычно пахнет от Миа – свежестью и уютом, словно ты дома. Я оставался неподвижным столько, сколько мог, мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. А потом я подумал: «А, была не была. Я добьюсь этого».
Зацепив пальцами ее трусики, я попытался медленно стащить их. Она прижалась ко мне, словно ей понравилось, а потом она, наверное, почувствовав, как я возбужден, резко отодвинулась от меня и села на кровати. Я смотрел на ее порозовевшее лицо. Она закусила пухлую нижнюю губу.
Я прошептал:
– Прости, малыш.
По ее губам пробежала легкая улыбка. Наклонившись, она поцеловала меня в плечо и, вздохнув, еле слышно прошептала:
– Поспи еще.
Когда она вышла из комнаты, я, опустив глаза, рассмеялся. «Терпение, мой друг, терпение».
